Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

«Конечно, можно и издать, если первое издание вышло, книжка путная, но, спрашивается, для кого? – я бы отнюдь не желал, чтобы она попалась в руки народу, и никто не пожелает этого, любящий спокойствие и не намеренный вызывать потрясения. Мы должны разумно вести людей к добру, а не с помощью ножей и крови: последнее средство никогда не делает чести употребляющим его. Возбуждать неудовольствие, право, кажется, труд напрасный, оно и без того возбуждено в высшей степени, и дело в том, чтоб поддержать нравственно клонящийся народ к гибели, а не умножать его унижение, открывая глаза [выд. нами. —А. Т.]. Для помещиков, читающих, эта книжка слишком поверхностна, и не сделает впечатления прочного. Если бы Кулиш взялся написать картину в больших размерах для взрослых детей, красками более яркими и вместе с определительным и обязательным для каждого из нас выводом – тогда другое дело, можно бы пожелать ему успеха другого рода. Вспомни записку Карамзина о русск[ой] истории – вот как бы я желал, чтобы кто-нибудь написал об Малороссии» (Ригельман, 1899: 189).

Петербург

После того как Костомаров летом 1845 г. получает перевод в Киев, на его должность в гимназии в Ровно назначается Кулиш, спустя месяц уже писавший своему киевскому покровителю Юзефовичу:

«Здесь мне такая тоска, что я почти болен. Если только представится какая-нибудь возможность, ради Бога, переведите меня в Киев! Я готов даже читать словесность, хотя словесность гораздо труднее читать в гимназии, чем историю. Киев теперь еще привлекательнее для меня, потому что там есть Костомаров, которого сообщество для меня так много значит[75]. Сделайте одолжение, не забудьте обо мне» (Кулиш, 1899: 202).

Действительно, вдалеке от круга друзей и приятелей, обретенных им за последние годы, посреди провинциальной атмосферы, Кулишу пришлось весьма нелегко, но вскоре судьба его вновь круто изменилась. 14 ноября 1845 г. по рекомендации Юзефовича Плетнев[76] дал Кулишу должность временного учителя русского языка в Санкт-Петербургском университете (ему теперь надлежало обучать студентов, поступивших в столичный университет из Царства Польского и Закавказского края[77]), а 15 декабря Кулиш получил формальный перевод старшим учителем российской словесности из гимназии в Ровно в 5-ю Санкт-Петербургскую гимназию, недавно открытую на Васильевском острове (где в дальнейшем, уже после того, как пройдет срок кратковременного учительства Кулиша, предстоит получать образование, в частности, А.М. Скабичевскому и Д.И. Писареву).

12—13 ноября 1845 г. Плетнев так описывал Гроту свои первые впечатления от личного знакомства с Кулишем: «Милый молодой человек, интересный и наружностью, и чистотою души, и умом… В 6 ч[асов] гулял с Кулишем – он все мое принимает за образец» (Грот, 1896: 623), а неделю спустя утверждался в своем первоначальном наблюдении: