Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

Кулиша подтверждает эти слова: действительно, Кулиш никогда не примыкал ни к какой партии и если и пытался образовать какое-либо объединение, то, как правило, оставался его единственным членом. Следствие по делу Кирилло-Мефодиевского общества согласилось с этим утверждением – Кулиш был признан не состоявшим в обществе, в вину ему было поставлено, что, «любя пламенно свою родину – Малороссию, он в напечатанных им книгах с восторгом описывал дух прежнего казачества, наезды гайдамаков изображал в виде рыцарства, представлял историю этого народа едва ли не знаменитее всех историй, славу его называл всемирною, приводил песни украинские, в которых выражается любовь к вольности, намекая, что этот дух не простыл и доселе таится в малороссиянах, описывал распоряжения императора Петра I и преемников его в виде угнетений и подавления прав народных» (КМТ-1: 68). В результате, как показавший «искренное сожаление о прежнем своем заблуждении, происходившем от избытка любви к своей родине», он был приговорен к заключению в крепость на четыре месяца и ссылке «в одну из отдаленных великороссийских губерний на службу, но никак не по ученой части, с учреждением за ним строжайшего надзора, не увольняя его ни в Малороссию, ни за границу, и с тем, чтобы цензура обращала строжайшее внимание на его сочинения, если он будет печатать их отдельно или в журналах» (КМТ-1: 69), – утвердив данное предложение, император добавил к нему собственноручно: «Запретить писать».

Арест и ссылка стали важнейшим водоразделом в жизни Кулиша – многообещающий молодой исследователь и писатель в мгновение ока превратился в поднадзорного ссыльного с неясными перспективами, для которого первостепенной задачей стало теперь вернуть себе гражданский статус и получить возможность печататься. Первые несколько лет, тяжелые психологически, проведенные им в ссылке в Туле, когда он практически ни с кем не общался, оказавшись в глубокой изоляции в провинциальном губернском обществе (см.: Кулиш, 1897: 42–44, 243, Савченко, 1929: 20–21), представали скорее как пауза в его деятельности, но после разрешения вернуться в Петербург Кулиш столкнулся с совершенно иной проблемой: нахождения своего места в существующем интеллектуальном пространстве, выборе дальнейшего направления деятельности, так как на всю его прежнюю украинскую тематику было наложено запрещение (собственно, запрещение печататься также оставалось в силе до апреля 1856 г. – до этого времени он публиковался под именем своего петербургского приятеля, Николая Макарова, подписываясь «Николай М.»).

Приехав в Петербург в начале 1851 г., Кулиш, после неудач по службе (когда император, несмотря на представление начальства, отказывает в присвоении чина), в 1852 г. бросается с головой в журнальную работу в «Отечественных записках», а затем в «Современнике», где во второй половине 1852 – начале 1853 г. становится основным автором, публикуя две повести («История Ульяны Теретьевны» и «Яков Яковлевич») и роман «Алексей Однорог», не считая мелкой журнальной работы. Однако с журнальной редакцией долговременные отношения не сложатся – как беллетрист он не будет иметь особенного успеха у критики, роман, на который возлагались большие надежды[98], пройдет не замеченным читателями и даже не будет завершен, а фельетонная поденщина не устраивала Кулиша – да он и не имел к ней особенного дарования, писать в легком стиле он не умел, и, надо полагать, опубликованный фельетон («Прогулки по Петербургу», вышедший в № 1 «Современника» за 1853 г.) стоил ему несоразмерно много труда по сравнению со средствами, которые он мог выручить за подобную работу.

Кулиш с молодых лет мыслил себя как интеллектуального лидера и идеолога – журнальный труд, который к 1853 г. грозил свестись к «текучке», его не удовлетворял, давая слишком малый доход, дабы быть соблазнительным. Склонный к крайностям, Кулиш решает испытать себя в сельской жизни, бросив не дающее ни материального, ни интеллектуального удовлетворения петербургское существование, и в 1853 г. приобретает хутор, где попытается несколько месяцев вести самостоятельное хозяйство, вскоре обнаружив, что оно требует всех его сил, погружая в «животное» существование, и из хутора он вновь начинает рваться к городской интеллектуальной жизни, ища новых занятий. Поскольку дядя его жены, Н.Д. Белозерский, был близким приятелем Гоголя в их молодые годы, а еще в 1840-е годы Кулиш успел обзавестись более или менее близкими знакомствами со многими старшинскими семействами Гетманата (Новгород-Северщины, Полтавщины и Черниговщины), то у него в распоряжении оказывается достаточный материал для составления «Опыта биографии Николая Васильевича Гоголя», который он поместил в «Современнике» в 1854 г. Это была его последняя публикация в данном журнале, она окончательно испортила его отношения с редакцией, которые и ранее были весьма тяжелыми (до того он порвал отношения с «Отечественными записками» Краевского)[99].