Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

В итоге для тех, кто не был согласен со столь жесткой официальной трактовкой «украинского вопроса», не оставалось выбора кроме конфронтационного – официальная политика и проправительственная публицистика в своем «зрелом» варианте не предлагала компромисса, но при этом не обладала достаточными ресурсами, чтобы ликвидировать украинское движение. До тех пор, пока режим пребывал в относительной стабильности, такая ситуация не представляла существенных проблем, поскольку украинское движение было сравнительно малочисленно, а радикальные противники власти уходили в иные, революционные направления. Однако в условиях кризиса Империи и последующих событий в Центрально-Восточной Европе первых десятилетий XX в. украинское движение обрело силу – уже вследствие того, что его соперники либо исчезли, либо оказались дезорганизованы, значительно ослаблены и т. д. Власть оказалась у тех, кто до этого был радикальным противником не только режима, не только (и не столько) Империи, но и общерусского национального проекта и кто не умел, не выработал никаких форм и способов компромиссного взаимодействия.

В этом смысле прозорливее других был Розанов, писавший в довольно глухую для «украинского вопроса» пору, в 1902 г., в «Новом времени» (21 января, № 9297):

«Центр украинофильства в великороссофильстве. Как только мы теряем универсальность, мы получаем вокруг себя сепаратизм. Мы от идей великого Рима возвращаемся к Лациуму первых консулов, а где Лациум – там и враждебный ему Самниум. После Петра Великого бороться с „Кобзарем“ Тараса Шевченко все равно, что после Брюллова и Репина возвращаться к лубочным картинкам в издании Ровинского. Петр Великий выучил бы сам и для себя какую-нибудь „думу“, ввел бы бандуру и казачка в какое-нибудь роскошное петербургское уличное представление и этой любовью, этой переимчивостью прихлопнул бы навсегда малороссийский культурный вопрос… Август римский всех чужеродных богов сносил в Пантеон, и все боги умерли, кроме Юпитера» (стр. 279).

9. Вариация на тему политической теологии: «Книга бытия украинского народа»

«Книга бытия украинского народа»[30] – первый манифест модерного украинского национализма и основной текст Кирилло-Мефодиевского общества (1846–1847). Обстоятельства возникновения и дальнейшая судьба данного произведения неоднократно становились предметом специальных исследований (см.: Зайончковский, 1959; Сергiєнко, 1971; Мiяковський, 1984: 83—155; Смолiй та iн., 2005: 212), однако внутренняя логика текста «Книги бытия…» удостаивалась обычно весьма краткого рассмотрения и/или помещалась в большой исторической контекст – например, общей логики развития украинофильства (Єкельчик, 2010: та. 5) или творчества Н.И. Костомарова (см.: Пiнчук 1992, Артюх, 2011). Соответственно, лишь кратко обозначив условия возникновения текста, мы в данной работе сосредоточимся на анализе его положений в рамках логики ранних восточноевропейских национальных движений.

Кирилло-Мефодиевское общество