Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

«Есть фантазеры, которые увлекаются мыслью о федерации, но федерация, или, лучше сказать, относительная самостоятельность частей одного политического целого, имеет смысл только при условии полного национального единства. Лишь там, где население, при всем разнообразии типов, характеров, обычаев, экономических интересов и даже верований, имеет равно общий всем орган в языке и литературе, возможна большая или меньшая самостоятельность в развитии частей. Единство языка и литературы было главной и великой силой германской народности, разрозненной между многими отдельными государствами. Точно так же и Соединенные Штаты Америки могут составлять целое только потому, что между ними нет вопроса о национальности: могло ли бы держаться это политическое целое, если бы к антагонизму других интересов в его населениях присоединялась слепая страсть национальных инстинктов? Надобно, чтобы этот вопрос был навсегда покончен, для того чтобы возможно было, не оскорбляя здравого смысла и не обманывая себя и других, помышлять о самостоятельном развитии частей одного целого» (стр. 147–148, передовица «Московских ведомостей» за 19 сентября 1867 г.).

* * *

Хронологически сборник выходит за пределы истории Российской империи, к эпохе после 1917 г. относятся четыре текста – статьи Н.А. Бердяева (1918), Н.С. Трубецкого (1927), Н.О. Лосского (1958) и книга Н.И. Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма» (1966), целиком включенная в данное издание, этому тексту повезло более всего, он уже третий раз выходит в России после 1996 г. Постимперская публицистика характеризуется непримиримостью позиций (аналогично – и с украинской стороны), поскольку оказывается не скована прагматикой – будучи или сетованиями о прошлом, с самообвинением (как у Бердяева) или поиском виновных, или надеждами на будущее, в котором получится избежать ошибок прошлого и осуществить те надежды на должное, что рухнули вместе с Империей или по ее вине.

Проблема была не в том, что империя избрала вариант жесткой ассимиляционной политики, а в том, что для этого варианта у нее не хватало ни ресурсов, ни постоянства политической воли. Как констатирует А.И. Миллер, «задача консолидации именно большой русской нации, как задача принципиально отличная по способам ее решения от проблемы сохранения империи, так и не стала приоритетной в глазах властей.

Скудное, даже сравнительно с имевшимися возможностями, финансирование начальной школы, отсутствие массовых изданий дешевой учебной литературы на русском, характер переселенческой политики и другие… примеры нерадивости лишний раз свидетельствуют о низкой эффективности российской бюрократии как агента ассимиляции… Как бы то ни было, ясно, что историю соперничества общерусского и украинского проектов национального строительства нужно рассказывать не только, а может быть, даже не столько как историю успеха украинского национального движения, но и как историю неудачи русских ассимиляторских усилий» (Миллер, 2000: 235).