Русские друзья Шанель. Любовь, страсть и ревность, изменившие моду и искусство XX века

– И я решила рассказать, – Мария Павловна явно смутилась, но потом продолжила, пересилив себя: – Дело в том, что в Лондоне я вязала на заказ свитера и кардиганы. Честно должна признаться, заказов было немного. Но мне кажется, что-то у меня получалось, и это была радость – что-то сделать своими руками.

Коко молчала, пауза становилась неловкой.

– Я не сравниваю, конечно, но когда увидела вашу работу, я поняла, мадемуазель Шанель, что могла бы многому у вас поучиться. Дело в том, что только сейчас я осознала, насколько мы с братом не были подготовлены к настоящей жизни. – Она помолчала, поглаживая голову пекинеса; он терпел, прикрыв глаза. – Все же нам, женщинам, воспитанным подобным образом, гораздо легче, чем нашим мужчинам. Их готовили быть военными, в сущности, наши мужчины ничего не умеют. А нас, слава богу, учили рукоделию. Я в Лондоне сшила князю Дмитрию шесть пижам! И он был доволен, мне кажется.

Мися сделала большие глаза и беззвучно икнула.

– Я только хотела спросить вас, мадемуазель! Не сочтите вопрос бестактным… не будут ли уместны и в ваших магазинах вязаные свитера? – спросила княгиня.

– Свитера? – Шанель растерялась.

– Связанные вручную свитера для мужчин, – тихо повторила Мария Павловна. – Я работаю аккуратно и быстро, уверяю вас. Заказчики всегда были довольны.

Подумав, Коко спокойно ответила:

– Мне свитера не нужны, спасибо.

– Я поняла. – Лицо Марии Павловны покрылось пятнами. – Вот и мои родные приехали.

Княгиня пошла навстречу въезжавшему в ворота автомобилю. Пекинес Китмир бежал рядом, затем она, испугавшись, что автомобиль едет слишком быстро, взяла его на руки.

Новый «Ситроен» с резко выдвинутым, словно крупная вставная челюсть, капотом затормозил у крыльца, подняв облако пыли. Бахметевы тоже вышли навстречу прибывшим, вместе с ними выбежали собаки и громко залаяли. За рулем был Путятин, человек маленького роста, в шлеме и очках, с торчащими усами, в перчатках и высоких ботинках. Путятин с силой несколько раз нажал на клаксон. Затем из машины выпрыгнула большая белая собака, за ней появился высокий, очень бледный молодой человек – князь Дмитрий. Он нежно обнял сестру.

– Никогда больше не поеду с твоим мужем, Мари. Он хочет, чтобы мы одновременно покончили жизнь самоубийством. Бедного Гусара тошнило.

– А где твой мотоцикл?

– Камердинер едет на нем следом за нами. Никто в мире не способен угнаться за Сержем, он гонит как сумасшедший, – недовольно повторил Дмитрий.

Дмитрий поцеловал руки Мисе и Коко и, оставив их восхищенно улыбаться, пошел здороваться с хозяевами. Пес князя с достоинством аристократа переносил нападки хозяйских пекинесов и французских бульдогов, нарочито отворачиваясь и старательно делая вид, что не замечает их ничтожного лая.

Во время обеда князь Дмитрий задумчиво молчал, он ничего не ел и лишь пригубил вино. Прислуживали четверо слуг в белых перчатках. Коко чувствовала себя неловко среди множества приборов. Мария Павловна и ее муж, видимо, перед обедом говорили о чем-то неприятном, и княгиня за столом выглядела вялой и расстроенной. Вести разговор пришлось хозяину дома – его жена не говорила по-французски. Мися неожиданно оживилась и принялась кокетничать с генералом:

– И чем же вы занимаетесь, дорогой месье, круглый год в такой глуши?

– Пишу мемуары, мадам. И еще мы с супругой готовим лошадей, выписали тренера из Англии, наши лошади участвуют в скачках в Довиле и в турнире по поло. Сам король Альфонсо Испанский отметил нашего Принца. Хотите после обеда посмотреть на наших лошадей, мадам?

Мися лишь пожала плечами, к лошадям и автомобилям она относилась одинаково; когда-то у нее было и то, и другое, и она рассталась с ними без малейшего сожаления.

– А я люблю лошадей, месье, ухаживала за ними. Мне нравятся скачки… – произнесла Шанель. – Я бывала там только как зритель, конечно.

– Вы бываете на скачках в Довиле, мадемуазель? – воодушевился Бахметев, обрадовавшись, что нашлась тема для общего разговора.

– Мне пришлось провести много времени в Довиле, там открылся мой первый магазин. Еще до войны, а во время войны он стал успешным. И я жила четыре года в замке Руайе, там есть большие старинные конюшни. Мы целыми днями носились по лесам на лучших лошадях – это были лошади-чемпионы.

– Замок Руайе? Где это? – поинтересовался Бахметев.

При слове «замок» Мися скосила глаза к переносице и скривила рот, но промолчала. Ей было неприятно, что разговор крутится вокруг приключений Коко давних лет, не слишком хорошо Мисе известных и, разумеется, ей не интересных.

– Под Кампьеном, на севере. Там вокруг леса с широкими просеками, месье. Мои друзья тренировали лошадей и добились успехов в поло. На играх, конечно, я была только зрителем, но в выездке участвовала. Почти каждый день.

– А теперь, мадемуазель, у вас есть лошади?

– С началом войны забыла о них, уж очень много забот было в магазине в Довиле, дела в нем идут отлично, – снова похвалилась Коко. – Но я с удовольствием поглядела бы на ваших.

– Посмотрела! – шепотом поправила Мися, но так, что все услышали.