Русские друзья Шанель. Любовь, страсть и ревность, изменившие моду и искусство XX века

Она придумала, как заставить Серта хоть на один вечер вернуться домой. Мися отправила ему на адрес студии очередное письмо: «Дорогой Жожо, Серж Дягилев будет в четверг у нас дома, он хочет, чтобы ты оформлял новый балет на музыку Равеля. Завтра в семь вечера, пожалуйста. Твоя Тоша, люблю».

Жожо ничего не написал в ответ, но она знала, что упустить возможность такой работы он не захочет.

Очутившись среди своих безделушек и любимых вещей мужа – расставленных повсюду маленьких деревьев из нефрита, китайских ваз, затейливых стеклянных абажуров, ширм, музыкальных шкатулок, рыцарских доспехов и медных сосудов, – Мися вновь почувствовала себя сильной. Серт всегда со страстью опустошал антикварные лавки во всех городах Европы, но сейчас иная страсть заставила его безжалостно покинуть все эти сокровища.

Однако Мися не собиралась сдаваться. Она вызвала двух помощниц для большой уборки, заказала для вечера закуски, лучшее вино.

Первыми на встречу явились Равель и юный Пуленк. При взгляде на Равеля, пестро одетого, в лакированных туфлях и котелке, Мися хотела было пошутить, что его малиновый фрак с голубым галстуком лишат сна всех модников Парижа, что смелостью он затмил самого Поля Пуаре, короля моды, но, помня про обидчивость композитора, сдержалась.

– Рада видеть вас, мэтр, в нашем доме! – сказала она.

– Мадам, прошу вас, не называйте меня «мэтр», – попросил Равель. – Мне неловко это слышать.

Стремление наряжаться, застенчивость, ранимое самолюбие человека слишком маленького роста у Равеля сочетались со смелыми поступками. В начале войны, когда его из-за недостаточного роста не взяли в армию, Равель все-таки добился мобилизации и стал военным шофером. Мужество композитора восхитило его почитателей, а Эрик Сати, который, в отличие от многих, не поддался тогда патриотическому порыву, сострил, что в следующую войну Равель будет служить в авиации – «и, разумеется, будет летать по небу на тяжелом грузовом автомобиле». А весной двадцатого года с Равелем произошел скандал: он отказался от ордена Почетного легиона, официально заявив, что награды и вообще знаки отличия противоречат его представлениям об искусстве и жизни. Равель был искренне удивлен, что многие осудили его за это. Работая в тишине и в одиночестве, он верил, что превратился в невидимку, – но письма возмущенных сограждан, сердитые статьи в газетах доказали, что это не так.

…Пока Равель устраивался у рояля и пробовал звук инструмента, Пуленк бегло просматривал ноты, готовясь ему помогать. Мися вышла на балкон и наблюдала, как у подъезда остановились две машины, это прибыл Дягилев со свитой. Из первого такси появились импресарио и Леонид Мясин. Из второй машины – одышливый Пафка Корибут-Кубитович, Стравинский и незнакомый Мисе щуплый господин.

– Вся русская гвардия явилась, – пробормотала Мися, улыбаясь. Дягилев послал ей воздушный поцелуй. Она оглядела улицу – вдалеке, над головами прохожих, возвышалась голова Серта в панаме. Мися почувствовала слабость в ногах, она не видела мужа две недели. Она прикрыла глаза на несколько секунд, потом улыбнулась, помахала мужу и пошла встречать гостей.

Равель тоже вышел к вновь прибывшим.

– Миленькая моя Мися, – Дягилев сердечно ее обнял и обернулся к Равелю. – Я счастлив, дорогой мэтр, что снова вижу вас! О, как вы элегантны, месье, куда там П-пуаре тягаться с вами!

Мися усмехнулась; всегда они с Сержем думают одинаково.

– Мися моя, помнишь нашего Валичку? – указал Дягилев на щуплого господина, своего ровесника, элегантного, с красивыми грустными глазами. – Вальтера Нувеля, ну помнишь его, еще до войны приезжал? Он тоже прекрасный пианист, как и ты.

Мися кивнула: она думала о том, что сейчас увидит мужа.

– Это чудо, представляешь, Валичке удалось бежать от большевиков. Он так страдал в разоренном Петербурге, – продолжал импресарио. – Голодал, болел, чуть не погиб, и теперь вот с нами… Представляете, господа, Валичка бежал через Финляндию! Еще зимой сбежал по льду залива и застрял в Финляндии, – объяснял Дягилев Равелю и Пуленку. – Это чудо настоящее… Слава богу! – Дягилев перекрестился.

– Хватит, Серж, перестань, прошу тебя… – тихо сказал Нувель по-русски.

– Валичка согласился быть администратором «Русского балета». Теперь все хорошо, – заключил Дягилев, обняв друга. – Ну, Мися, чем ты угощаешь нас сегодня?

– Музыкой, – улыбнулась она.

Тихо вошел Серт. Он осмотрел гостиную, будто пришел в незнакомый дом, потом поздоровался с каждым, пожав руку, жену поцеловал в щеку. Вышли официанты с закусками. Мися уселась в любимое кресло, обмахиваясь веером, она сделала Жожо знак подойти и сесть рядом, на широкий подлокотник кресла, раньше много вечеров он так сидел подле нее. Серт сделал вид, что не заметил ее жеста.

– Дорогой Равель! Что мы услышим сегодня? – ласково поинтересовался Дягилев.