Читаем Русские фамилии полностью

Васіль Вітка ‘пучок прутьев’ (Тимофей Крысько < крысо)

Анатоль Вольны ‘свободный’ (Анатоль Ажгирей, татарск. фамилия)

Цішка Гартны ‘упругий’ (Змицер Жилунович)

Сергей Дарожны ‘бродяга’ (Сергей Серада, русск. Середа ‘среда’)

Анатоль Дзяркач ‘метла’ (Анатоль Зимиенко)

Алесь Дудар ‘волынщик’ (Александр Дайлидович < дойлід ‘плотник’ < лит. dailide)

Янка Журба ‘горе’ (Иван Ивашин)

Міхась Зарецкі ‘за рекой’ (Михаил Касьянков)

Васіль Каваль ‘кузнец’ (Василь Ковалёв)

Якуб Колас ‘колос’ (Константин Мицкевич)

Кандрат Крапіва (Кондрат Атрахович)

Янка Купала, народное название праздника св. Иоанна 24 июня (Иван Луцевич)

Максім Лужанін ‘луговой человек’ (Александр Каратай)

Юрка Лявонны < Лявон, русск. Леон (Леонид Юркевич)

Аркадзь Маўзон (Арон Мовшензон, еврейск. фамилия)

Янка Маўр ‘мавр’ (Иван Фёдоров)

Язеп Пушча ‘пуща’ (Язеп Плащинский)

Мікола Ракітны < ракіта ‘ива’ (Николай Новиков)

Максім Танк (Евгений Скурко < скура ‘шкура’)

Мікола Хведаровіч (Николай Фёдорович Чернышевич)

Міхась Чарот ‘тростник’ (Михаил Кудзелька ‘кудель’)

Кузьма Чорны ‘черный’ (Николай Романовский)

Глава XII. Фамилии, восходящие к другим славянским языкам

1. Фамилии польского происхождения


1.1. Общие замечания. В русской ономастике фамилий польского происхождения значительно меньше, чем украинского или белорусского, и ассимиляции они подверглись в значительно меньшей степени. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, польская территория была включена в состав Российской империи сравнительно поздно — в 1795 г., и находилась в ее пределах немногим более века — до революции 1917 г. Во-вторых, высокоразвитая культура, сильное национальное самосознание и другая, римско-католическая, церковь создавали серьезные препятствия на пути ассимиляции. И наконец, латинский алфавит польского языка сильно осложнял русификацию польских фамилий по сравнению с украинскими и белорусскими, которые записывались кириллицей. Известно, однако, что значительное число польских помещиков проживало на территории Украины и Белоруссии и их фамилии могли войти в русскую ономастику в более ранний период. Некоторые из них были украинизированы еще до воссоединения Украины с Россией. Но гораздо чаще украинские и белорусские фамилии подвергались полонизации из-за того, что приобщение к польской культуре в период польского владычества на Украине и в Белоруссии считалось престижным. Между польской, украинской и белорусской этническими группами постоянно происходил взаимообмен фамилиями, так что теперь порой трудно и даже невозможно четко разграничить их происхождение, особенно когда мы сталкиваемся с фамилиями на -ский и на -ович.


1.2. Типичные суффиксы. В фамилиях польского происхождения два типичных суффикса: -ский/-цкий и -ович/-евич.

Суффикс -ский/-цкий — самый распространенный. Его польская нерусифицированная форма — -ski/-cki. Первоначально фамилии с этими суффиксами принадлежали дворянству и образовывались от названия владения. Такое происхождение придавало фамилиям на -ski/-cki социальную престижность, в результате чего данный суффикс распространился в низших социальных слоях, утвердившись в итоге как преимущественно польский ономастический суффикс. Этим объясняется и его популярность внутри других этнических групп, живущих в Польше, — украинцев, белорусов и евреев. Следует отметить, что украинским, белорусским и еврейским фамилиям на -ский/-цкий свойственно польское ударение на предпоследнем слоге. Та же тенденция может быть отмечена и среди русских фамилий, ведь, как было сказано выше, очень немногие из старых русских аристократических фамилий сохраняют ударение не на предпоследнем слоге, например, Вяземский и Трубецкой.

Другой типичный для польских фамилий суффикс — -ович/-евич, в польском написании -owicz/-ewicz. Интересно отметить, что он не польского, а украинско-белорусского происхождения. Исконно польской была форма этого суффикса -owic/-ewic. Если фамилии на -ski/-cki рассматривались в основном как дворянские, то социальное звучание фамилий на -owic/-ewic расценивалось ниже.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука