Русские и пространство-время

Яркая деталь карт Азии этого периода в изложении европейских картографов — изображение в районе Обской губы, на месте алтарей Александра, другого языческого алтаря, называемого «Золотая баба». Проходят века и тысячелетия, но картография настойчиво продолжает отмечать Западную Сибирь особыми знаками. Жертвенник со стоящей над ним фигурой женщины упоминается во множестве преданий, в исторических документах, в заметках путешественников, в исследовательских работах. Он описывается то отлитым из чистого золота, то деревянным, но плотно украшенным золотыми предметами: корона, ожерелье, браслеты, чаша с монетами и т. д. Внешний облик Золотой бабы чаще всего сопоставляется с античной скульптурой, неведомо как попавшей за Урал — то Фортуна с рогом изобилия, то Минерва с копьем в руках, то изваяние Юноны в диадеме, то сидящая Мадонна с ребенком на руках. Алтарь является оракулом — при помощи неких звуков дает ответы на вопросы, ему поклоняются, приносят жертвы, спрашивают совета в различных ситуациях северные народы Коми и Югры. В ранних упоминаниях он находится на северо-восточной границе Руси — «в месте проникновения в Скифию», смещаясь от берегов Северной Двины до берегов Оби, от западных предгорий Северного Урала до восточных. За ним охотятся то христианские проповедники в целях уничтожения языческих идолов, то казаки, то органы НКВД в целях раскулачивания, то искатели легкой наживы. Но алтарь имел своих надежных хранителей и всегда исчезал со своего предполагаемого местонахождения, оказываясь в другом месте. В настоящее время его следы утеряны.

Примечательно, что «Золотой бабой» очень интересовались ранее упоминавшийся здесь голландский скупщик сибирских древностей Н. Витсен и «отец» российской истории Г. Ф. Миллер, собиравший в течение 10 лет материалы по Сибири, в том числе древнее сибирское золото. Так, Витсен во втором издании своего сочинения «Северная и Восточная Тартария» (1705) пишет: «У подножия горы, в Обдории, стоит высеченная статуя Золотая Баба в виде женщины. Слова «Злата Баба» означают «золотая старуха». Мне сообщают, что остяки и другие язычники — туземцы около Тобола и на Оби, поклоняются дьяволу, который, они говорят, появляется им в виде женщины с детьми на коленях. У неё на теле звенящие колокольчики. Её очень боятся и почитают…». Правомерен вопрос — не является ли «Золотая баба» одним из промежуточных звеньев в цепочке «жертвенные курганы Александра Македонского — Сибирская коллекция Петра I»?

Европейские картографы уже хорошо научились различать мифы и реальность — без веских оснований они не стали бы наносить на свои карты изображение золотого идола. Однако при этом в отношении северо-восточной части Евразии они вдруг отказываются от реальности и своими руками начинают создавать мифологическую картину мира. Картография XV–XVIII веков для этих земель использует не имена собственные, связанные с местной топонимикой, историей, языком, и даже не нейтральное «Terra incognita». Она обозначает эти территории сконструированным термином и на картах появляется мифическая земля — Тартария.

На Рисунках 24–26 в качестве примеров представлены карты России, имеющие европейское авторство: карта из Атласа Меркатора 1595 года, карта Московии картографа голландской ост-индской компании Гесселя Герритса 1613 года, составленная по материалам Федора Годунова, и карта Тартарии из расширенного «Атласа» Меркатора, дополненного и изданного Йодокусом Хондиусом в 1628 году.

Территории, начиная с Северного Причерноморья и далее восточнее, помечены указанным топонимом. На различных картах можно обнаружить: Великую Тартарию, Малую Тартарию, Перекопскую Тартарию, Тартарию куманов (Среднее Поволжье), Тартарию Хорезм, Тартарию Туркестан, Тартарию Тангут, Китайскую Тартарию и др.

Понятие «Тартария» как специфическое географическое обозначение было рождено не азиатскими или русскими картографами, а сконструировано на Западе в XIII веке. Это происходило на фоне ослабления позиций Константинопольского патриарха, усиления влияния папского престола и крестовых походов, которые под флагом сохранения духовных ценностей раз за разом грабили Константинополь и уничтожали христианские общины. Страхи, переполнявшие Европу в период татаро-монгольского нашествия, активно использовались Римом в церковно-политическом противостоянии как с императором Священной Римской империи Фридрихом II, так и с Константинополем. Конструкт возник не применительно к татарскому этносу, а изначально был увязан с религиозными эсхатологическими представлениями.