Русские народные сказители

Доселева Рязань она селом слыла,
А ныне Рязань слывет городом,
А жил во Рязани тут богатой гость,
А гостя-то звали Никитою.
Живучи-то Никита состарелся,
Состарелся, переставился.
После веку его долгого
Осталось житье бытье, богачество,
Осталось его матера жена
Амелфа Тимофеевна,
Осталась чадо милая,
Как молоды Добрынюшка Никитич млад.
А и будет Добрыня семи годов,
Присадила его матушка грамоте учиться,
А грамота Никите в наук пошла,
Присадила его матушка пером писать.
А будет Добрынюшка во двенадцать лет,
Изволил Добрыня погулять молодец
Со своею дружиною хоробраю
Во те жары петровския.
Просился Добрыня у матушки:
"Пусти меня, матушка, купатися,
Купатися на Сафат-реку!"
Она, вдова многоразумная,
Добрыне матушка наказывала,
Тихонько ему благословение дает:
"Гой еси ты, мое чадо милая,
А молоды Добрыня Никитич млад!
Пойдешь ты, Добрыня, на Израй на реку,
В Израе-реке станешь купатися —
Израй-река быстрая,
А быстрая она, сердитая:
Не плавай, Добрыня, за перву струю,
Не плавай ты, Никитич, за другу струю".
Добрыня-то матушки не слушался,
Надевал на себя шляпу земли греческой,
Над собой он, Добрыня, невзгоды не ведает,
Пришел он, Добрыня, на Израй на реку,
Говорил он дружинушке хоробрыя:
"А и гой еси вы, молодцы удалыя!
Не мне вода греть, не тешити ее".
А все молодцы разболокалися
И тут Добрыня Никитич млад.
Никто молодцы не смеет, никто нейдет,
А молоды Добрынюшка Никитич млад,
Перекрестясь, Добрынюшка в Израй-реку пошел,
А поплыл Добрынюшка за перву струю, —
Захотелось молодцу и за другую струю;
А две-то струи сам переплыл,
А третья струя подхватила молодца,
Унесла во пещеры белокаменны.
Неоткуль взялось тут лютой зверь,
Налетел на Добрынюшку Никитича,
А сам говорит-то Горынчища,
А сам он, Змей, приговаривает:
"А стары люди пророчили,
Что быть Змею убитому
От молода Добрынюшки Никитича,
А ныне Добрыня у меня сам в руках!"
Молился Добрыня Никитич млад:
"А и гой еси, Змеиша Горынчиша!
Не честь-хвала молодецкая
На нагое тело напущаешься!"
И тут Змей Горынчиша мимо его пролетел,
А стали его ноги резвыя,
А молоды Добрынюшки Никитьевича,
А грабится он ко желту песку,
А выбежал доброй молодец,
А молоды Добрынюшка Никитич млад,
Нагреб он шляпу песку желтого,
Налетел на его Змей Горынчиша,
А хочет Добрыню огнем спалить,
Огнем спалить, хоботом ушибить,
На то-то Добрынюшка не робок был:
Бросает шляпу земли греческой
Со темя пески желтыми
Ко лютому Змею Горынчишу, —
Глаза запорошил и два хобота ушиб.
Упал Змей Горынчиша
Во ту во матушку во Израй-реку.
Когда ли Змей исправляется,
Во то время и во тот же час
Схватал Добрыня дубину тут, убил до смерти.
А вытащил Змея на берег его,
Повесил на осину на кляплую:
Сушися ты, Змей Горынчиша,
На той-то осине на кляплыя.
А поплыл Добрынюшка
По славной матушке по Израй-реке,
А заплыл в пещеры белокаменны,
Где жил Змей Горынчиша,
Застал в гнезде его малых детушек,
А всех прибил, пополам перервал.
Нашел в пещерах белокаменных
У лютого Змеиша Горынчиша
Нашел он много злата-серебра,
Нашел в палатах у Змеиша
Свою он любимую тетушку,
Тое-то Марью Дивовну,
Выводит из пещеры белокаменны
И собрал злата-серебра.
Пошел ко матушке родимыя своей,
А матушки дома не годилося:
Сидит у княза Владимира.
Пришел-де он во хоромы свои,
И спрятал он свою тетушку,
И пошел ко князю явитися.
Владимир-князь запечалился,
Сидит он, ничего свету не видит,
Пришел Добрынюшка к великому князю Владимиру,
Он Спасову образу молится,
Владимиру-князю поклоняется,
Скочил Владимир на резвы ноги,
Хватя Добрынюшку Никитича,
Целовал его во уста сахарныя;
Бросилася его матушка родимая,
Схватала Добрыню за белы руки,
Целовала его во уста сахарныя.
И тут с Добрынею разговор пошел,
А стали у Добрыни выспрашивати,
А где побывал, где ночевал.
Говорил Добрыня таково слово:
"Ты гой еси, мой сударь-дядюшка,
Князь Владимир, солнцо киевско!
А был я в пещерах белокаменных
У лютого Змеиша Горынчиша,
А все породу змеиную его я убил
И детей всех погубил,
Родимую тетушку повыручил!"
А скоро послы побежали по ее,
Ведут родимую его тетушку,
Привели ко князю во светлу гридню, —
Владимир-князь светел-радошен,
Пошла-то у них пир-радость великая
А для-ради Добрынюшки Никитича,
Для другой сестрицы родимыя Марьи Дивовны.