Русские народные сказки

Годами Иван, вдовий сын, был совсем мал, а ростом да дородством такой уродился, что все кругом Диву давались.

И был в том царстве купец скупой-прескупой. Первую жену заморил купец голодом; на другой женился — и та недолго пожила.

Ходил купец опять вдовый, невесту приглядывал. Да никто за него замуж нейдёт, все его обегают.

Стал купец сватать вдовицу:

— Чего тебе бобылкой жить! Поди за меня замуж.

Подумала, подумала вдовица: «Худая про жениха, слава катится, а идти надо. Чего станешь делать, коли жить нечем! Пойду. Каково самой горько ни приведётся, а хоть сына подращу».

Сыграли свадьбу.

С первых дней невзлюбил купец пасынка: и встал парень не так, и пошёл не так… Каждый кусок считает, сам думает: «Покуда вырастет да в работу сгодится, сколько на него добра изведёшь! Этак совсем разорюсь, лёгкое ли дело?»

Мать убивается, работает за семерых: встаёт до свету, ложится за полночь, а мужу угодить не может.

Что ни день, то пуще купец лютует.

«Хорошо бы и вовсе, — думает, — от пасынка избавиться».

Пришло время ехать на ярмарку в иной город.

Купец и говорит;

— Возьму с собой Ивашку — пусть к делу привыкает да и за товарами доглядит. Хоть какая ни есть, а все польза будет.

А сам в уме держит: «Может, и совсем избавлюсь от него на чужой стороне».

Жалко матери сына, а перечить не смеет.

Поплакала, поплакала, снарядила Ивана в путь-дорогу. Вышла за околицу провожать. Махнул Иван шапкой на прощание и уехал.

Ехали долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, заехали в густой лес и остановились отдохнуть. Распрягли коней, пустили пастись, а купец стал товары проверять. Ходил около возов, считал, прикидывал и вдруг зашумел, заругался:

— Одного короба с пряниками не хватает! Не иначе как ты, Ивашка, съел!

— Я к тому возу и близко не подходил!

Пуще купец заругался:

— Съел пряники, да ещё отпирается, чтоб тебя шут, такого-сякого, взял!

Только успел сказать, как в ту же минуту ельник-березник зашумел, затрещал, всё кругом потемнело, и показался из лесной чащи старик, страшенный-престрашенный: голова как сенная копна, глазищи будто чашищи, в плечах косая сажень и сам вровень с лесом.

— За то, что отдал ты мне, шуту, парня, получай свой короб заедок![3]

Кинул старик короб, подхватил Ивана — и сразу заухало, зашумело, свист да трескоток по лесу пошёл.

Купец от страху под телегу пал. А как всё стихло, выглянул и видит: кони на поляну сбежались и дрожмя дрожат, гривы колом стоят и короб с пряниками лежит.

Купец помаленьку пришёл в себя, выполз из-под телеги, огляделся — нигде нету пасынка. Усмехнулся:

— Вот и ладно: сбыл с рук хлебоежу, и товар весь в целости.

Стал коней запрягать.

А Иван, вдовий сын, и оглянуться не успел, как очутился один на один со страшным стариком.

Старик говорит:

— Не бойся. Был ты Иван, вдовий сын, а теперь — мой слуга на веки веков. Станешь слушаться — буду тебя поить-кормить: пей, ешь вволю, чего душа просит, а за ослушание лютой смерти предам.

— Мне бояться нечего — всё равно хуже, чем у отчима, нигде не будет. Только вот матери жалко, совсем она изведётся без меня.

Тут старик свистнул так громко, что листья с деревьев посыпались, цветы к земле пригнулись и трава пожухла.

И вдруг, откуда ни возьмись, стал перед ним конь. Трёхсаженный хвост развевается, и сам будто гора.

Подхватил шут Ивана, вскочил в седло, и помчались они, словно вихорь.

— Стой, стой, — закричал Иван, — у меня шапка свалилась!

— Ну где станем твою шапку искать! Пока ты проговорил, мы пятьсот вёрст проехали, а теперь до того места — уже целая тысяча.

Через мхи, болота, через леса, через озёра конь перескакивал, только свист в ушах стоял.

Под вечер прискакали в шутово царство.

Видит Иван: на поляне высокие палаты, а вокруг забором обнесены из целого строевого лесу. В небо забор упирается, и ворот нигде нету.

Рванулся конь, взвился под самые облака и перескочил через тын.

Шут коня расседлал, разнуздал, насыпал пшеницы белояровой и повёл Ивана в палаты:

— Сегодня сам ужин приготовлю, а ты отдыхай. Завтра за дело примешься.

С теми словами печь затопил, семигодовалого быка целиком зажарил, выкатил сорокаведёрную бочку вина:

— Садись ужинать!

Иван кусочек-другой съел, запил ключевой водой, а старик всего быка оплёл, всё вино один выпил и спать повалился.

На другой день поднялся Иван раненько, умылся беленько, частым гребешком причесался. Все горницы прибрал, печь затопил и спрашивает:

— Чего ещё делать?

— Ступай коней, коров да овец накорми, напои, потом выбери десяток баранов пожирнее и зажарь к завтраку.

Иван за дело принялся с охотой, и так у него споро работа пошла — любо-дорого поглядеть! Скоро со всем управился, стол накрыл, зовёт старика:

— Садись завтракать!

Шут парня похваливает:

— Ну молодец! Есть у тебя сноровка и руки, видать, золотые, только сила ребячья. Да то дело поправимое.

Достал с полки кувшин:

— Выпей три глотка.

Иван выпил и чует — сила у него утроилась.

— Вот теперь тебе полегче будет с хозяйством управляться.

Поели, попили. Поднялся старик из-за стола:

— Пойдём я тебе всё обзаведение покажу.

Взял связку ключей и повёл Ивана по горницам да кладовым: