Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века)

В состав сборника входит 42 сказки и повести; издание осуществлялось по выпускам, причем каждый выпуск оформлялся в виде отдельной книжки со своими выходными данными и собственной пагинацией. Количество сказок и повестей в выпуске колеблется от одной до четырех. Судя по отметкам, только восемь выпусков, составивших главным образом III часть сборника, были отпечатаны в 1795 году, все другие в 1794 году. Таким образом, в трех частях «Старой погудки» объединились выпуски сказок и повестей, издававшихся в типографии А. Решетникова в течение 1794—1795 годов отдельными небольшими книжками.

Сам отбор и группировка в выпусках и в сборнике в целом носили случайный характер и преследовали чисто коммерческие цели.

Из всех трех частей сборника наиболее редкой является II часть, которую вообще не мог разыскать С. В. Савченко. Не случайно и то, что сказки этой части, объединенные позднее Ефремовым в отдельный сборник, чуть не приняты были В. И. Чернышевым за вновь открытые (В. И. Чернышев. Русские сказки в изданиях XVIII в., стр. 604—606), а И. М. Колесницкая ошибочно отнесла их к первому из двух, будто бы осуществленных в XVIII веке, изданий «Старой погудки» (И. М. Колесницкая. Русские сказочные сборники XVIII в., стр. 217).

Отметим, что II часть «Старой погудки» значится в описи книг библиотеки А. С. Пушкина. См: Б. Л. Модзалевский. Библиотека А. С. Пушкина (Библиографическое описание). СПб., 1910, № 367, стр. 99.

Ниже перепечатываемые 12 сказок из «Старой погудки» мы группируем по их жанровой принадлежности. Тексты отобраны нами с известным учетом критических отзывов о них В. И. Чернышева (Русские сказки в изданиях XVIII в., стр. 598—600).

43. Сказка о Василье-королевиче, II, 12. «Указатель» (дополн.: Пропп), 327 В («Мальчик с пальчик у великана»). Дополн.: Никифоров, 120.

Некоторые сказки данного типа начинаются с чудесного рождения либо самого младшего из братьев (например, восьмого по счету: Смирнов, 172), либо всех братьев (Афанасьев, 105, где их насчитывается сорок один, причем последний носит имя Заморышек). Характерно, что в народных вариантах происхождение братьев связывается не со знатной (королевской), а с простой — чаще всего бедной — мужицкой семьей.

Достаточно устойчивой для сказки «Мальчик с пальчик у великана» является разработка двух эпизодов: подмена одежды у спящих дочерей Бабы-Яги (людоеда и пр.) и бегство братьев от преследователя с помощью чудесных предметов (гребешка, платка и т. п.).

Мастерство безымянного рассказчика «Старой погудки» проявилось как в сохранении сюжетного рисунка сказки, так и в передаче многих композиционно-стилистических особенностей. Обращает на себя внимание, например, описание поездок братьев к трем Ягишням, в котором сохраняется поэтический прием троекратного повторения. В ряде случаев троекратное повторение дается с последовательным наращиванием (градацией) эффекта. Так, у первой Бабы-Яги оказывается только десять родных дочерей, а двадцать падчериц; у второй — двадцать родных дочерей и тридцать падчериц; у третьей — тридцать одна дочь и пятьдесят падчериц. В зависимости от порядка посещения Ягишен меняются в их заборах «широких дворов» и кольца, к которым герои привязывают своих коней: у первой Бабы-Яги к тридцати одному столбу привешено тридцать колец серебряных и одно железное; у второй — тридцать колец золотых, а одно серебряное; у третьей — тридцать колец «из разных каменьев», а одно золотое.

Народный язык удерживается преимущественно в разговорной речи и в передаче «общих мест» сказки.

44. Сказка о финифтяном перышке ясного сокола, II, 11. «Указатель» (дополн.: Пропп), 432 («Финист — ясный сокол»). В русском сказочном репертуаре встречается не часто.

Близкие варианты: Афанасьев, 234; Худяков, 39; в них также младшая из трех сестер просит отца привезти ей в подарок чудесное перышко Финиста — ясного сокола, а не аленький цветочек, как в отдельных сказках на ту же тему — поиски невестой исчезнувшего жениха (Афанасьев, 235).

В нашем тексте довольно рельефно выступают такие черты сказочной обрядности, как традиционные формулы (см., например, обращение Марьи Премудрой к избушке на курьих ножках, диалог между ней и Бабой-Ягой, описание многотрудного путешествия героини), троичность, которая, правда, проводится не всегда последовательно и полно. Так, в отличие от сказок (Афанасьев, 234; Худяков, 39) отец совершает не три поездки в город за подарками дочерям, а всего лишь одну (то же: Зеленин. Вятск., 74; Зеленин. Пермск., 67), о пребывании же Марьи Премудрой перед дворцом и во дворце во вторую ночь весь рассказ сводится буквально к констатации факта («А за скатертку также вторую ночь проводила в спальне, не получа никакого ответа»).