Русские суеверия

«На главной площади еще не так давно стоял высокий каменный дом, никем не обитаемый; дом этот известен был у горожан под именем „дома кикиморы“… По крайней ли бережливости или скупости, по другим ли уважительным причинам домостроитель вздумал дополнить покупной строительный материал даровыми плитами и камнями с кладбища. 〈…〉 Дом выстроился, начинали в нем и жить. Но страстишка подшутить при случае над своим собратом уносится людьми, как видно, и в могилу. Покойники откомандировали в дом на житье самую взбалмошную кикимору, которая и не замедлила выжить из дома жильцов и остаться навсегда и безраздельно владелицею дома. 〈…〉 Так и чудилось, когда идешь, бывало, ночью мимо дома, что внутри его мертвецы, отыскивающие в грудах камней свою собственность. Даже пожар 1842 года не осмелился коснуться заколдованного дома» 〈Мухачев, 1861〉.

В записи из Вологодской губернии местообитание кикиморы как будто бы связывается с водой: «Крещение в Кадниковском уезде зовется „водокрещение“. В этот день крестят рукой или ножом по воздуху окна и двери в избе, а также ставят кресты мелом, краской или углем. Это делается во избежание того, чтобы не вошли кикиморы и нечистые духи, так как и те и другие во время освящения воды кидаются всюду» 〈Иваницкий, 1890〉.

Кикимора (девушка в белой рубахе) связана с судьбоносным временем Cвяток, когда она появляется (живет) в гумнах, а затем куда-то уходит. «Видеть ее случается очень редко» (волог.) 〈Иваницкий, 1890〉. Кикимору считают существующей только «все Святки или один вечер против Рождества» (Новг., Белоз.) 〈Богословский 1865 (1)〉.

На Вологодчине считали, что кикиморы во время Святок рожают: их дети называются «шуликуны», они вылетают через трубу на улицу и живут там до Крещения (19 января).

Наиболее устойчиво представление о пребывании кикиморы в доме и во дворе. Кикимора редко показывается людям. Оставаясь невидимой, она дает знать о себе шумом, различными проделками. Кикимора обнаруживает свое присутствие преимущественно ночью. Поселившись в пустом доме, кикимора бросает во входящих камнями из развороченной печи (томск.); в жилых избах кикимора растворяет двери и перебегает из комнаты в комнату; тревожит скотину (перм.); топает, свистит и пляшет, стонет, стучит, гремит посудой, бьет ее, кидается из подполья луковицами, проказит с печной вьюшкой, мешает спать детям, щиплет перья у кур (арханг., олон., волог., новг., яросл., вятск., вост. – сибир.).

Деяния кикиморы за редким исключением вредны. Согласно вятским поверьям, «присутствие кикиморки не особенно приятно для хозяев» 〈Васнецов, 1907〉. По рассказу одного из жителей Читинской области, кикимора (или схожее с ней существо) всю ночь не дает покоя взводу партизан, остановившемуся на ночлег в доме, «где чудится»: «…ребята захрапели сразу, а я не успел. Слышу (а темно, свету-то нету), слышу, музыка заиграла, пляска поднялась! 〈…〉 Прямо чечетку выбивают, пляшут, такую штуку в этом дому! Но я теперь сразу – одного, другого… Но все насторожились, значит, слушам: играт музыка, да прямо так громко, и пляска така, говорит, идет! 〈…〉 Чиркнул спичку – нету никого, все спокойно. Потом он нам таку мигулечку, лампу, дал хозяин: на случай, говорит, зажгете… 〈…〉 Зажгли эту светилку. Вот я лег. Потом расстроился – уснуть-то не можем. Вот пока эта светилка горит – ниче, все спокойно, никого нет. Как только угасим светилку, лягем – опеть така штука!»

Козни кикиморы изгоняют хозяев из дома. В Сарапульском уезде Вятской губернии во вновь построенном доме поселилась кикимора: «…никого не видно, а человеческий голос стонет; как ни сядут за стол, сейчас же кто-то и скажет: „Убирайся-ка ты из-за стола-то!“ – а не послушают – начнет швырять с печи шубами или с полатей бросаться подушками. Так и выжила кикимора хозяев из дому» 〈Максимов, 1903〉.

Кикимора мучит по ночам животных, беспокоит, гоняет скотину (перм., вост. – сибир.); стрижет во время Святок овец (новг.). По иной трактовке, она холит скот, ухаживает за ним, но, разгневавшись, выстригает шерсть у скота (заодно – и волосы у хозяев дома) (арханг., олон., волог.).

Кикимора «постоянно считает скот из боязни потерять, но считать умеет только до трех единиц. Насчитав до трех, она снова принимается пересчитывать, но счет дальше трех единиц, как уже сказано, нейдет. Если она рассердилась на своего хозяина, то стрижет овец и делает из шерсти постели для скота, через что приносит убыток хозяину. Но это случается очень редко» (волог.) 〈Кичин, 38〉.

«Кикимора – старуха, женщина средних лет, постоянно с ножницами в руках. Этими ножницами кикимора по временам стрижет овец, а которые из них не даются ей в руки, тяжко мучит» (олон.) 〈Большая Шалга, 1888〉.

«Метящая» скот кикимора напоминает мокушу севернорусских поверий, которая покровительствует овцеводству, прядению, «бабьему хозяйству». Любовь к прядению и ночным проказам сближает образы кикиморы и мары.