Русские суеверия

Стоит дом в двенадцать окон,
В каждом окне по четыре девицы,
У каждой девицы по семь веретен,
У каждого веретена разное имя.

Как выясняет Л. В. Савельева, само слово „веретено“ является однокоренным с древнерусским „веремя“ (время) и означает „то, что вертится“, „вечная вертушка“» 〈Криничная, 1995〉.

В. Н. Добровольский отмечает: «Часто выводится в песне прядущая, снующая и ткущая богатырша; она выполняет свою работу посредством огромных и необычайных инструментов» 〈Добровольский, 1909〉 (с веретеном и прялкой в обрядовой лирике изображаются и весна, деревья).

По тому, как она навивает на веретено нити, судят о будущей жизни девицы, ср.: «Если девица, прядя лен, туго и правильно вьет на веретено нитки, то будет хорошо жить со своим мужем; если девица худо вьет свою пряжу на веретено и крестами, то будет худо жить и с мужем; если девица слабо вьет пряжу на веретено, то оба, и муж и жена, будут жить нехорошо» (яросл.).

«Веретено (вретно) в руке женщины – древний символ, засвидетельствованный в рисунках и исторических источниках». В росписи Софийского собора (г. Киев) с веретеном в руке изображена Богородица 〈Нидерле, 1956〉.

Запреты рукодельничать по большим праздникам (либо в дни, посвященные ведающим рукоделием божествам и духам) и, напротив, изготовление в «запретные» периоды особых нитей указывают на небытовой, сакральный смысл этих занятий. В особо значимые, «поворотные» периоды суток и года мир может быть благоприятно (либо неблагоприятно) «свит, сплетен, спряден, соткан». «О Святки не метают вечером ниток, чтобы рожь не смоталась» (волог.); летом на закате солнца не мотают ниток, чтоб не продлилась дорога в морском пути – за противными ветрами (арханг.), и т. п.

Согласно поверьям ряда губерний России, кикимора прядет только в Святки, в те двенадцать дней января, которые определяют течение двенадцати месяцев будущего года. В связи с «сезонным» прядением кикиморы находится, по-видимому, и святочный обычай рядиться шишиморами (старухами с прялками), отмеченный в разных районах России 〈Громыко, 1975〉. Ср. также вывод В. Н. Добровольского о том, что «песни и обряды, относящиеся к пряхе», приурочиваются большей частью к Святкам 〈Добровольский, 1909〉.

Прядение кикиморы – это прядение «нитей судьбы» дома и его обитателей. Она персонифицирует судьбу, рок.

Действиями кикиморы-судьбы, не только прядущей, объясняли и болезни скота, и различные заболевания кур, а также несчастья, неполадки в доме и хозяйстве, причины которых непонятны. На Вологодчине камень с отверстием («куриный бог») называли кикиморой одноглазым, но подвешивали его в курятнике для охраны птиц от кикиморы.

В образе кикиморы прослеживаются и черты «неуспокоенного мертвеца», с также про́клятого, отсуленного нечистой силе человека. Кикимора – про́клятая (либо родившаяся от девушки и огненного змея) девушка; она быстро бегает, далеко видит, не стареет, все знает 〈Сахаров, 1849〉. Кикиморы – «девки-невидимки»; кикиморами могут стать умершие некрещеными дети 〈Даль, 1880〉. Представления о кикиморе – неотпетом покойнике либо про́клятом человеке – прослеживаются в поверьях Вятской губернии, Поволжья.

Подобно всем про́клятым, заклятым, кикимора может стать человеком: «…стоит только подойти и на кикимору накинуть крест, как она тут и останется» (Новг., Белоз.). В симбирской быличке кикимора – про́клятый родителями младенец. Став взрослым, он невидимо обитает в кабаке, отцеживая по ночам вино и выживая целовальников до тех пор, пока не заключает договор с одним из них, самым смелым и «знающим». (Спустя год, по окончании договора, про́клятый и целовальник расстаются; на прощание про́клятый показывается чернобровым, черноглазым молодцем – «в щеках как будто розовые листочки врезаны».)

О происхождении и сути образа кикиморы, одного из самых неодноплановых и смутных в русских поверьях, размышляли еще в XVIII – начале XIX в. «Кикиморы суть женщины, унесенные в младенчестве чертями и посаженные на несколько лет колдунами кому-нибудь в дом, которые бывают невидимы. Однако некоторые из них с хозяевами говорят и обыкновенно по ночам прядут, и хотя никакого вреда не делают, но наводят великой страх своим неугомонством, – полагал М. Д. Чулков. – Также сажают плотники в дом дьяволов или кикимор, когда им не заплатят за работу надлежащего. Но оной дьявол не столь спокоен бывает, ломает все в доме, делает шум и стук и, наконец, самого хозяина выживает из дому, от чего избавляют доки или те же плотники, получив сполна за работу. Древние славяне кикимору почитали ночным божеством и сонных мечтаний» 〈Чулков, 1786〉. А. С. Кайсаров в своем труде «Славянская и российская мифология» утверждал: кикимора – «баснословное божество сна, которое представляют „ужасным привидением“» 〈Кайсаров, 1807〉.