Русские суеверия

Повсеместно в России существовали «росписи» кладов, «указывающие до тонкости, где найти богатство». «Такова деревня Почоп в десяти верстах от Яжелбиц. Вблизи этой деревни когда-то были церковь и кладбище. „Роспись“ говорит, что от каменной бабы, которая стоит на ручье, протекающем в этой местности, надо идти столько-то шагов по известному направлению, найти под верхним слоем земли дорожку, сделанную из угля, а дорожка доведет до клада. Клад богат. 〈…〉 Вся эта местность изрыта искателями клада: копать ходили из нескольких деревень. Начальный пункт, ведущий к подземному богатству, – каменная баба – теперь уже не существует. На это место любит прогуливаться по вечерам молодежь – парни и девки. Каменная баба пугала многих, особенно девок. Нашелся какой-то смельчак, который свергнул бабу в ручей; он болотист, бабу засосало в тину…» (петерб.) 〈N, 1895〉.

Добывание кладов многим представлялось делом опасным и безнадежным. В ряде губерний России (волог., арханг., вятск.) и в Сибири полагали, что, отыскивая сокровища, нельзя трогать насыпи или курганы, которые считаются остатками жилищ «волхвующей чуди»: или по свету «пойдет нехороший дух», или же от разрытия курганов «слепота альбо смерть приключится» 〈Кудрявцев, 1901〉.

Поиски кладов грозили если не смертью, то болезнью или помешательством. «Жил… ледящий мужичонко по имени Микитка. Отправился он раз в лес рубить березки на метлы». Подрубая сук, Микитка падает на землю и куда-то проваливается. «Очнулся – и видит себя в пещере; в углу пещеры божница вся в золотых ризах, а перед нею теплятся золотые лампадки. У стены пещеры висели на цепях дубовые бочки, у иных уторы рассыпались и золото оттуда так жаром и горит… разгорелись глаза у Микитки. Только тогда он осмотрелся кругом, видит, что в пещере сидит седой старец и зорко посматривает на Микитку, а глаза старика сверкают, как у волка. Микитка испугался этого старика и возьми да сотвори молитву. Как только он это сделал, старик ощетинился да крикнет: „Возьмите его прочь отсюда!“ Тут взяли Микитку какие-то люди под руки и вывели в лес на поляну. 〈…〉 Жена его нашла в телеге без языка. Истопили баню, выпарили Микитку: он пришел в чувство да и рассказал, что случилось с ним. С тех пор мужик и во сне, и наяву только и бредит тем, что золота в пещере было видимо и невидимо сколько. Небольшого ума был Микитка; а тут и последний потерял. Так вскоре дураком и умер» (симбирск.).

По сообщению из Великолукской губернии ночные поиски кладов накануне Иванова дня стали развлечением молодежи: «А там, навеселе, начнут собираться парни „по клады“, пугливо озираясь на темнеющий вдали бор, со смехом проводят их молодухи и девки до кустов. Дойдут парни до лесу, но крикнет сова, пугливо встрепенется заяц; и шаркнет из-под ног и закаркает ворона, и с ужасом разбегутся они по домам, а на другой день пойдут баить россказни про ведьм, колдунов да чертей кургузых – кто во что горазд» 〈Семевский, 1857〉.

Тщетность кладоискательства – тема множества поговорок. «И рукою бы взял, да клад не дается!»; «Своя воля – клад, да черти его стерегут!»; «Клад добудешь, зато домой не будешь» 〈Даль, 1881〉. «Где лад – там и клад», – резюмирует народная мудрость.

Кроме того, отмечает В. Ф. Кудрявцев, «наши предки смотрели на зарытие в землю кладов и сокровищ как на тяжкий пред Богом грех. Это, между прочим, усматривается из „Поучения князя Владимира Мономаха своим детям“. В этом завещании (XII в.) великий князь остерегает своих детей от подобного греха. „Не зарывайте, – говорит он, – ничего (из сокровищ) в землю; это большой грех“» 〈Кудрявцев, 1901〉.

КЛАДОВО́Й, КЛАДОВИ́К, КЛАДОВЩИ́К, КЛАДОВО́Й МА́СТЕР – дух, охраняющий клады.

«Мастер, баю, был дошлой: он заставил, не ведаю уж как, враг его знает, самого кладового выставить клад поверх земли» (вятск.).

Существа, именуемые кладовыми, кладовиками (смешиваемые в поверьях с «хозяевами» подземных недр или покойниками – владельцами кладов), обычно имеют человеческий облик; находятся в подчинении у нечистого, черта. По поверьям Вологодчины, кладовиков выбирают из своей среды бесы (в ночь на Ивана Купалу).

Кладовой – человек, одетый в серебряный азям и серебряные башмаки, с литой золотой шапочкой на голове. Он бережет клад, «пока не исполнится завет», и по истечении положенного срока поднимает его к поверхности земли, однако всячески препятствует кладоискателям. Он «идет на них вихрем», так что «ломаются столетние деревья». Отбегать, отмахиваться от падающих стволов и веток нельзя, так как все это «придумано» кладовым, а на самом деле деревья стоят на месте: «Если отпихнуть такое дерево, дело пропадет и дерево изувечит». Кладовой устраивает в лесу пожар, оборачивается в зверя и идет на искателей клада со словами: «Я вас съем или задавлю, задушу!» На это (не переставая рыть землю) надо ответить: «Я сам тебя съем или задушу!» Тогда можно взять клад, но деньги из него, если они не «отговорены», допустимо тратить лишь на вино или табак (вятск.) 〈Осокин, 1856〉.