Русские суеверия

Лесные хозяева нередко появляются в деревнях. «В одной деревне были Святки, а там есь лешева тропа рядом с деревней. Один раз там было гостьбище, все веселятся, пляшут. А в одну избу, там беседа была, зашел леший. Его и не заметили. Он зашел, голову на воронец положил и хохочет. Сам весь еловый, и руки, и голова. Тут его и заметили. Испугались все, а он и пропал» (арханг.) 〈Черепанова, 1996〉.

Лешие пытаются соблазнить девушек, женщин. В Вологодской губернии записан рассказ о крестьянке, неосторожно пожелавшей видеть на месте пьяного мужа лешего. После этого лесной хозяин начинает ежевечерне «ходить к ней через трубу». Измученная женщина избавляется от лесовика лишь с помощью святого угодника: «Дело дошло худо, баба похудала, на себя не похожа, а лешой не отступается. Есть ведь на свете всякие люди: кто-то посоветовал бабе пить траву, а на ночь класть на себя икону Димитрия Ростовского. Так она и стала делать. Однажды лешой прилетает к избе, а войти-то ему нельзя, потому угодник-то не пускает. Дак он назло такой ветер напустил, что крышу с дома сорвало, и с тех пор больше не бывал» (детей у крестьянки с этих пор не было).

Леший изводит мужика, настойчиво посещая его дом (волог.). В материалах из Новгородской губернии лесной дух крадет в деревне гвозди на постройку своей избы, дразнит и пугает крестьянок, появляясь на деревенской ограде. Лесовик любит музыку и может попросить человека обучить его игре на гармони.

Иногда лесной хозяин участвует в полевых работах. В Вятской губернии записан рассказ, напоминающий известную сказку о крестьянине и медведе: леший помогает поселянину вспахать поле (таскает на себе плуг) – в награду за «вершки» урожая (то есть за ботву выращенной репы).

В некоторых сюжетах (более характерных для сказок) лесной хозяин – простофиля, которого на удивление легко обмануть, обморочить, сыграть с ним шутку, нередко жестокую. «Одинова старик жал на поле хлеб; а в лесу, неподалеку от него, торчал да лежал лесной дух и смотрел все на старика, как тот жнет. Потом подошел к старику и спрашивает: „Как тебе, старик, не жарко жать-то?“ – „То и не жарко, что у меня, видишь, голова-то стрижена“. – „Остриги-ко, ино, у меня!“ – „Давай остригем, садись на сноп!“ Лесной сел на сноп; старик взял серп и давай захватывать совсем и рвать у лешова волосы, так и рвет, так и рвет, совсем с кожей, а лесной ревет-ревет благим матом да и говорит старику: „Ты, старик, стригал-жо до меня кого-нибудь?“ – „Стригал“. – „Дак живы-те оне были-жо?“ – „Были“. Не легко, верно, стриженье досталось лешому» (перм.).

По ночам леший молотит в овине крестьянский хлеб, но уличен и пойман. Следуя совету знахарки старик-хозяин «в двенадцатом часу ночи приходит в гумно, садится к избушке и крестик держит. Сидит он, вдруг в двенадцать часов ночи поднялся великий шум, великий ветер… Ну, вот когды пришел (леший), моментально он начал таскать обелье, зараз по целой трети на охапку». Наложив на шею незваного гостя крестик, старик ловит лешего, заставляет его вернуть похищенное. Потом он работает на старика – заготавливает ему дрова. Будучи приглашен на свадьбу, леший чудит там и в конце концов уговаривает отпустить его с миром (онеж.).

Появляющийся в деревне леший не только проказит, вредит, дразнится, но следит за соблюдением предписанных правил и обычаев (см. ЛЕСНАЯ ДЕВКА). Он наказывает за работу в праздники (мурм., новг.); посылает своих подручных (уведенных им людей) похищать еду либо утварь, приготовленную или оставленную нерадивыми хозяевами без благословения. Ср.: необходимо «благословить посуду и с молитвой оставить и чтобы была закрыта с молитвой. А то леший утащит и будет пользоваться» (мурм.).

Лесовик ценит доброе отношение. В благодарность за уважительное обращение лесной хозяин возвращает матери забытого на сенокосе младенца и становится ее «братом-помощником».

«Муж с женой пошли косить, взяли ребенка с собой. Еще мешочек с зыбкой с этой. Повесили, и ребенок тамо качался. А они покуда работали, ребенок-то заспал. А дома скот, корова… Жена и говорит: „Я пойду!“ – говорит. А ему докласть зарод-то нать. „Так я пойду, а ты докладаешь. А потом принесешь ребенка. Спит, дак неохота будить!“ Он покуда докладал, да и забыл. Пошел, а ребенка забыл. Пошел домой… Пришел домой, говорит жена-то: „Где ребенок-то?“ – „Ой, – говорит, – я забыл!“ Ну, она и побежала. Бежит, а дьявол-то (леший) качает ребенка: „Бай-бай! Мать тебя оставила, отец позабыл!“ Она не знает, что делать, вся перепугалась и говорит: „Брателко, отдай мне ребенка!“ А он и побежал в лес, захохотал: „Ха-ха-ха-ха! Я сестрицу нажил! Ха-ха-ха! Я сестрицу нажил! Ха-ха-ха! Я сестрицу нажил!“ А потом вот коров-то и гонял ей: „Зыни-позыни сетриных коров! Зыни-позыни сетриных коров! Зыни-позыни…“ И коровы-то придут домой! И пока коровы домой из леса не пришли – все слышно» (мурм.) (этот сюжет был популярен на Русском Севере и записан в нескольких вариантах).