Русские травести в истории, культуре и повседневности

Маркизе нравились романы о Клодине, и она умоляла любовницу продолжать – нужно больше писать, об остальном позаботится ее «дядюшка Макс». Колетт сочиняла, маркиза договаривалась с редакторами. С издателем д’Адельсвардом-Ферзеном заключила коммерческое соглашение: она финансирует его ежемесячник «Академос» при условии, что в каждом номере будет публиковаться сочинение Колетт. Чтобы возлюбленной лучше работалось, маркиза присмотрела чудный домик в бретонском Розвене, на берегу Атлантического океана, его хозяйка даже согласилась сделать скидку. Но при встрече с маркизой приветливое лицо дамы изменилось, несколько минут она беззвучно изучала покупательницу, ее шевелюру и неслыханный наряд. Вслед за выражением лица изменилось и решение: она не станет продавать благородный старинный дом «женщине в брюках», однако согласна сдавать его (за бесстыже высокую цену). И, поскольку Колетт полюбила Розвен с первого взгляда, маркиза согласилась без раздумий.

Подаркам не было конца: спортивные авто, роскошные апартаменты, приморские виллы, безропотные слуги, Ривьера и Ницца, десятки платьев, шляпы, боа, косметика, парфюмы… Все, что пожелает, – без промедлений, тотчас, по щелчку пальцев. Хищная кошка получила и особый подарок – золотое «колье-дё-шьян», ошейник, очень модный в то предвоенное время. Колетт заказала гравировку: «Я принадлежу Мисси». Она умела льстить и умела тонко издеваться. Часто появлялась в «ошейнике» на людях, давала прочитать эту надпись и так сообщала всему свету, кого любит и кому благодарна.

В реальности ни колье, ни Колетт не принадлежали маркизе. Осенью 1910 года писательница встретила бонвивана Огюста Эрио с бронзовым телом атлета и банковским счетом миллионера. Влюбилась страстно – и в тело, и в счет. Этот удар Мисси перенесла достойно, но следующий оказался больнее: зимой того же года Колетт познакомилась с редактором Анри де Жувенелем и объявила вспыхнувшее чувство настоящей глубокой любовью. В августе 1911 года де Морни написала Жоржу Вагу: «Я и Колетт расстались, и теперь уже навсегда».

«Навсегда», однако, не входило в планы Колетт. Хищная кошка продолжала мучить любовницу, теперь издали, на уважительном расстоянии. Маркиза благородно оставила ей виллу в Розвене, оплачивала аренду, а сама поселилась неподалеку, на вилле «Примула». Из писем узнавала о жизни Колетт, о том, что ее артистическая карьера стремительно развивается и она уже почти звезда, много гастролирует и бывает в Розвене наездами, то с Жувенелем, то с толпой неизвестных (друзей? любовников? деловых партнеров?).

Маркиза прощала ей все и всех, сохраняла расстояние и бережно собирала в резную ореховую шкатулку ее шаловливые, искренние, живые послания.

Джазовые 1920-е прошелестели стороной. Были какие-то издательские проекты, театральные постановки, премьеры немых кинофильмов, которые спонсировала «дядюшка Макс», были встречи с голливудскими звездами и европейскими декадентками. Ничего важного, памятного. Рявкающие 1930-е она наблюдала в золотой антикварный бинокль, и, в общем, без особого интереса. Она пыталась вернуть Колетт, но та вновь хищно обманула: приблизила, выпросила ценные подарки и больно уколола: опубликовала роман «Чистое и порочное», представив маркизу в образе Амазонки, карикатурного полумужчины, меланхоличного, жесткого и одинокого. В остром шарже было много правды. Мисси осталась одна. Друзья разбрелись по мемуарам. Любовницы разлетелись по континентам, найдя состоятельных безропотных старичков. Родственники, отлучившие ее от семьи, лежали в земле.

В пустые, беззвучные 1940-е маркиза часто вспоминала слова Амазонки из романа «Чистое и порочное»: «Мне не следует жаловаться, я вечно буду создавать миражи». За эту строчку она готова была простить предательницу Коллет и ее слишком откровенное безрассудное сочинение. Это были точные слова, ясные, горькие. Ее слова. В Прекрасную эпоху, в свое золотое время, она создавала миражи: выискивала талантливых девчушек и юношей, щедро оплачивала их образование, подключала связи, снимала театры, обеспечивала ангажементом и так воспитывала звезд. Она воспитала Колетт, Сашу Гитри, Огюста Эрио, разглядела писательские способности в куртизанке Лиане де Пужи и поддерживала угасающий талант Сары Бернар.

Она и сама была способна вдохновлять. Ее сюртуки, брюки, кожаные краги, стеки и хлысты, ее высокомерная независимость остались в литературе. Катюль Мендес в «Мефистолине» представил маркизу страстной и свирепой Софи. Жан Лорен посвятил ей сочинение «Слишком русская», в котором описал молодую даму с садистическими наклонностями и любовью к беллетристике. Клод де ла Тур в романе Реми де Гурмона «Сон женщины» буквально скопирована с маркизы. Жанна де ла Водер распылила примечательные черты Мисси по нескольким персонажам своих сочинений «Люди среднего пола» и «Андрогины».