Русские травести в истории, культуре и повседневности

Таких упрямых эксцентриков-мужчин в истории травестии немного. Гораздо больше славных авантюристок, выдававших себя за представителей сильного пола. Хиршфельд и его коллеги-сексологи любили развлечь студентов байками о Молль по прозвищу Катперс («Режь кошелек»), английской бандитке с большой дороги. Предполагают, что она была рождена гермафродитом, на что намекала своим особым костюмом, полуженским-полумужским. Говорили, что она умела срезать с поясов тугие кошельки десятками разных способов, а еще выступала в театрах, написала несколько пьес, дралась на дуэлях с мужчинами, участвовала в гражданской войне и чуть ли не ранила самого генерала Ферфакса. Чего только о ней ни говорили! Ее писали художники, на портретах Молль в мужской куртке и широких бриджах, в шляпе, курит голландскую трубку и грозит обнаженным мечом в сторону невидимых врагов.

Молль по прозвищу Катперс. Гравюра XVII в.

В конце XVIII века немецкая фройляйн Сусанна Урбан, презрев свой пол, купила поношенный мужской костюм и, выдав себя за крестьянина, поступила на службу к помещику. В 1778 году во время войны за баварское наследство она записалась солдатом в армию принца Генриха Прусского и многократно отличилась в боях. Позже оставила полк и устроилась кучером к священнику. Лишь через десять лет, когда ей было уже под тридцать, она вернулась в отчий дом при наградах и деньгах за доблестную службу. Но здесь ей пришлось заставить себя носить женские платья.

Подобных романтических историй в европейских книгах по сексологии довольно много. Однако в них почти нет русских травести, потому что европейские психиатры о них знали мало, а наши врачи ими почти не интересовались.

РУССКИЕ МЕДИКИ О ТРАВЕСТИ

Вениамин Тарновский одним из первых попытался объяснить трансвестизм и посвятил ему часть книги «Извращение полового чувства», вышедшей в 1885 году. Тарновский, подобно своим европейским коллегам, считал это явление внешним проявлением «врожденной педерастии». Некоторые мальчики, писал психиатр, рано начинали проявлять неосознанный интерес к мужчинам, они стеснялись их и восхищались ими, а барышень вовсе не замечали. Они превращались в женоподобных юношей, интересовались исключительно представителями своего пола, пудрились, румянились, душились, подрисовывали брови, завивали волосы, носили игривые браслеты, затягивались в корсеты и наряжались в платья.

Доктор Тарновский набросал гротесковый портрет печального уродца-травести: «Среднего или маленького роста, с мелкими чертами лица, развитым тазом и узкими плечами, женскою походкой со своеобразным колыханием таза, завитой, расчесанный, причудливо одетый, с браслетами на руках, он улыбками и ужимками, картавя для нежности, старается всеми силами обратить на себя внимание мужчин. Несчастный больной не понимает, что чем более он старается походить на женщину, тем омерзительнее становится для нормального развитого мужчины… Развивается тот противный для мужчин и презираемый женщинами уродливый тип женоподобного мужчины, которого нетрудно узнать и по внешности. Он одинаково гадок и мужчинам и женщинам».

Это даже не портрет, а настоящий судебно-медицинский приговор. Отказав всем травести в умственных способностях, доктор Тарновский назвал их «несчастными и омерзительными» и записал в «уродливых извращенцев». Показательно, что детали внешности, гардероб и любимые аксессуары врач подсмотрел в книге «Судебная гинекология» своего коллеги Ивана Мержеевского, а тот, в свою очередь, скопировал их из популярного сочинения Огюста Тардье «О преступлениях против нравственности». Словом, никаких серьезных исследований русские богатыри науки тогда еще не проводили, ограничивались цитатами из сочинений европейских коллег и общими словами про уродов и людей.

К заслугам Мержеевского отнесем, однако, то, что в небольшой главе «О педерастии» своего труда по судебной гинекологии он описал, хоть и в общих чертах, петербургское «организованное общество педерастов», его активных деятелей, купчиков, солдат, банщиков, проститутов, места их встреч с «тетками». Многое он узнал из судебных материалов юриста Анатолия Кони, участвовавшего в процессе по делу голубых шантажистов в конце 1860-х – начале 1870-х годов. Описанные в этой главе сцены одна другой краше, интриганы – один другого изощреннее, но нет ни одной «фрины» и «аспазии». Возможно, своими нарядами они ловко вводили в заблуждение блюстителей порядка и оставались неузнанными.