Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Около 15:00, по разваливающемуся мосту, мы добрались до противоположного берега. Поблизости мы обнаружили троих фольксштурмовцев, которые были потрясены, когда увидели, что мы немцы. Им и в голову не приходило, что кто-то может быть настолько глуп, что попытается попасть в город. И это они, по ошибке приняв нас за русских, подорвали заряд взрывчатки под мостом. Им ничего не было известно о других немецких подразделениях в этой местности, да и сами мы не встретили каких-либо солдат во время нашего марша мимо замка Марквардта, Глиннике и Гатова на Пихельсдорф – за исключением патруля из трех юнцов из гитлерюгенда на велосипедах, каждый из которых был с фаустпатроном, которых можно было с некоторой натяжкой считать солдатами. Основные мосты через Хафель и озеро Штоссен на дороге из центра Берлина в Шпандау – столь важные как для обороняющихся, так и для наступающих, – оказались заблокированы, но в остальном целыми и без охраны. Я задумался, какую оборону мы можем выставить против внезапной атаки русских… После 50-километрового марша… примерно в 20:00 мы прибыли к Имперскому стадиону. Нам посчастливилось обнаружить оставленный люфтваффе склад. Изобилие припасов, и особенно шоколада, помогло нашим усталым людям прийти в себя. В зданиях вдоль дороги еще сохранились различные заведения, на которые, судя по отчетливо доносившимся из них шуму и музыке, военное положение никак не повлияло. Дабы восполнить потерю наших транспортных средств, я реквизировал одну из множества припаркованных снаружи машин. Вскоре после полуночи мы с моим адъютантом поехали в Рейхсканцелярию – через Рейхсканцлерплац, Бисмаркштрассе, шоссе Шарлоттенбург, Бранденбургские ворота и Вильгельмштрассе. Никаких войск по пути мы не встретили и никаких приготовлений к обороне не видели. Дороги оказались пустыми; нас ни разу не остановили» (Крукенберг, цитата из работы. В своей рукописи Крукенберг описывает свой путь из Нойштрелица в Берлин вместе с личным составом в девяносто человек, в основном французских добровольцев. Крукенбергу, командовавшему дивизией СС «Шарлемань», было приказано принять командование дивизией «Нордланд»).

«Около 11:00 утра мне позвонили из Рейхсканцелярии, велев немедленно явиться к генералу Кребсу. Последний сказал: «Фюрер чрезвычайно впечатлен вашими действиями вчера вечером. Он решил назначить вас комендантом Берлина». Мне надлежало незамедлительно отправиться в штаб-квартиру обороны на Гогенцоллерндамм и принять командование. На что я ответил: «Лучше бы вы приказали расстрелять меня; тогда сия чаша миновала бы меня» (Вейдлинг, цитата из работы).

В тот день русские заняли Целендорф, Темпельхоф и Нойкёльн. Перестала выходить «Фёлькише беобахтер». Специальная команда СС, по приказу Гитлера, арестовала в Оберзальцберге Геринга, Ламмерса, Боулера, Коллера и других. В Хермдорфе русские назначили своего первого бургомистра. Оборонительный район реорганизовали: каждые два сектора объединили в один, а в батальоны фольксштурма, ради поднятия боевого духа, направили людей Вейдлинга.

В «Боевую группу Монке», сформированную по приказу фюрера, привлекли женщин. Появились первые снимки павших в бою женщин и девушек, вцепившихся в свои фаустпатроны.

Членов немецкого Верховного командования отправили на передовую. За аэропорт Темпельхоф произошло жестокое сражение. Дорога вдоль административных зданий и площадь перед ними (сейчас площадь Воздушного Моста) напоминали укрепленный армейский лагерь. В воздухе висели клубы дыма; адскую атмосферу прорезали взрывы снарядов, рев моторов и крики раненых. Одно за другим здания пали под ударами советской артиллерии.

Генерал Йодль приказал своим командирам на Западе развернуть все свои силы против «смертельного врага – большевиков»; то, что приходилось уступить территории англичанам и американцам, больше не имело никакого значения.

Позднее тем же вечером Гитлер попытался восстановить порядок подчиненности на юге. Его попытка была явным признаком того, что он пришел в себя после срыва 22 апреля. Он сам был Верховным главнокомандующим и, как и прежде, распределил все остальные обязанности. Фельдмаршалу Кессельрингу не предоставили той полноты власти, как задумывалось изначально. Он оставался главнокомандующим на Западе; генерала Винтера назначили начальником штаба командования на юге (оперативный штаб «В») и сделали напрямую ответственным перед Верховным главнокомандованием вооруженных сил (ОКВ), которое к тому времени добралось до Ной-Роффена близ Рейнсберга.

Приказ датировался 25 апреля и был написан предыдущим вечером. Он гласил:

1) Верховное главнокомандование вооруженных сил (ОКВ) ответственно предо мной за общий ход всех операций.

2) Оно будет отдавать приказы в соответствии с моими указаниями, которые я буду передавать через начальника Генерального штаба сухопутных войск и сам лично.

3) Штаб оперативного командования «А» гросс-адмирала Дёница не приступает к своим обязанностям впредь до дальнейших указаний.