Русский ад. Книга вторая

Да и Геннадий Эдуардович молодец! Позвал, догадался, что такие старики, как Покровский, для Алешки важнее любой политики. Отношения сложились – у Бурбулиса нет времени подробно читать газеты, поэтому Алешка составлял для него дайджесты: сначала те издания и журналисты, кто пишет о Бурбулисе плохо (именно о Бурбулисе, не о Ельцине), суть их претензий, обвинений, подкрепляя «аналитику» (читай – донос) небольшими цитатами, – Бурбулис уверен, что люди на все смотрят сейчас глазами журналистов, поэтому он должен знать всех, что издевается над ним, да еще и публично.

Бурбулис боится фельетонов: Ельцина очень легко рассмешить, доверчивые люди смешливы. Вдруг какой-то фельетон о Бурбулисе понравится Ельцину?

Газетам не рекомендовано сейчас печатать фельетоны.

Кто ослушался – бумаги не будет. Кремль не дает. А покупать бумагу по рыночным ценам… Это кто же выдержит?!

Министр юстиции Николай Федоров на «днюхе» кого-то из своих сотрудников приказал вдруг накрыть столы прямо в коридоре на четвертом, «руководящем» этаже министерства. Пир шел горой. Разумеется – за счет министерства. «Известия» откликнулись фельетоном, он стоял в номере.

По приказу Геннадия Эдуардовича (он считал Федорова «своей командой)». Алешка позвонил Голембиовскому, и фельетон – сняли.

Игорь Несторович уступил, получив заверения, что «пикник в коридоре» не пройдет для министра бесплатно.

«Я руковожу правительством романтиков», – смеялся Бурбулис.

О всех публикациях Алешка докладывал незамедлительно.

Ну так что же, рассуждал Алешка, журналисты очень хотят, чтобы власть их услышала. А он, Алешка, – ухо власти. Такое вот… кремлевское… ухо. Если бы Алешка псевдонимы раскрывал, – да, это уже донос, но он не псевдонимы раскрывает, он просто читает те газеты, которые читает весь народ!..

– Запомни, Алеша, лучше уж стучать, чем перестукиваться, – заметил однажды Бурбулис.

И засмеялся…

У него все время было хорошее настроение: роман с самим собой!

Если Бог – солнышко, то его лучики – это министры, подобранные Геннадием Эдуардовичем.

Недошивин приказал явиться к девяти вечера. По субботам никто в Кремле не работал. Тем, кто имел неотложные дела, Президент разрешил приходить в свитерах и в джинсах.

Демократия!

…В приемной – никого, пустые стулья, на телефонах (вместо секретарши) офицер охраны.

– Ну, как жизнь? – Бурбулис вышел из-за стола и протянул Алешке руку. – Удалась? А, малыш?..

Бурбулис потрепал Алешку по щечке.

– Работаю, Геннадий Эдуардович. Как раб на галерах.

– Среди наших, Алеша, знакомых и незнакомых друзей… – Бурбулис находился в прекрасном расположении духа, – … чаще всего встречаются люди, у которых коммунистическая идеология отняла самое главное: право человека быть самим собой. Они, эти люди, очень хотят перемен. Но они к переменам, увы, совершенно не готовы… – Бурбулис посадил Алешку на диван и аккуратно присел рядом с ним. – Эти люди, Алеша, не справляются с лавиной событий, на них свалившихся. Политическая власть в условиях, когда в твоих руках нет устойчивых механизмов, нет законов, нет устоев – общественных, правовых, бытовых… – когда жизнь все время бурлит, как лава в вулкане… в этих условиях определяющим фактором, Алеша, становится воля к власти. Воля именно себе подчинить толпу. Личная воля лидера, и на нее ориентируется вся страна…

Бурбулис встал и с удовольствием прошелся по кабинету.

– Борис Николаевич, как никто, умеет сливаться с толпой. – Ты, ты… заметил? Это его первейшее качество. Ведь что мы видим, Алексей? На людях Борис Николаевич молниеносно воплощается в личность жестокую, бескомпромиссную, пренебрежительно эксплуатирующую на первый взгляд человеческий материал. А Михаил Сергеевич, наоборот, выглядит у нас эдаким душкой, очень обаятельный… – Бурбулис взглянул на Алешку: успевает ли он за ходом его мысли… – вот как обманчива человеческая природа!

Но люди – разобрались. Люди, как ты знаешь, сказали Горбачеву твердое «нет»! Сегодня нас объединяет, конечно же, не чувство безысходности, а чувство победителей над этим, достаточно унизительным, прошлым – советским и коммунистическим!

Богатейшая страна с талантливейшим народом оказалась в тупике мир… мировой истории, – Бурбулис икнул, – т-ты… ты согласен со мной? И при этом мы, конечно же, понесли плату за все человечество!

Алешка хотел напомнить Бурбулису, что советская экономика даже при таком начальнике, как Горбачев, был первой в Европе, но промолчал: зачем же спорить с хозяином?

– Теперь самый главный вопрос… – Бурбулис встал прямо перед Алешкой, заглядывая ему в глаза, поэтому Алешка тоже поднялся.

– …сиди, сиди… – остановил его Бурбулис. – Это привычка лектора, я когда хожу – мыслю! – Так вот, Алеша, главный вопрос: какие задачи стоят сейчас перед Борисом Николаевичем и… нами? Командой Президента?

Отвечаю: быстро вырвать людей из плена их собственного прошлого. Научить человека как-то иначе смотреть на самого себя, привить ему интерес к рациональному накоплению трудового опыта и трудовых капиталов. Самое главное – быстренько построить в России народный капитализм! И мы его построим!