Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

После смерти своего старца Хаджи Георгий сам стал настоятелем келлии на Керашях, имея до тридцати учеников-греков, и стал известен не только всему Афону, но даже почти всем бывающим на Святой Горе, в особенности тем из них, которые восходили на вершину Горы Афон, так как отсюда с Керашей и от его келлии начинается подъем наверх. Здесь у него вкушали пищу и ночевали, а рано утром, на заре или как получится, начинали подъем на Гору. По возвращении оттуда опять принимали пищу и, по большей части, оставались еще на одну ночь. И поэтому все его знали, а особенно его авраамово гостеприимство. Все, кто бы ни пришел к нему, брали пищу безвозмездно, и он нисколько не скорбел и не жалел об этом.

Отец Пантелеимон (Сапожников) [496] так описывал жизнь отца Георгия: «Воистину Хаджи Георгий живет по Евангелию, не заботясь о завтрашнем дне. Жизнь его во многих отношениях замечательна и служит дивом для многих. Ученики же его – это сущие ангелы. Старец ведет по пути спасения весьма сурово и строго: самоотвержение их и отсечение своей воли неимоверно. Все ученики по преимуществу молодые, и он для пользы их и для соблюдения от нескромного взора заходящих к ним на перепутье и для отдыха велит им вымазываться сажей, конечно, слегка. И часто можно встретить у него, кроме запачканного сажей и в грязи, прямо похожего на какого-то небывалого черномазого негра. Самого Хаджи Георгия нельзя отличить не знающему его не только от какого ученика его, всегда грязного и оборванного, но и от простого рабочего: так ведет он себя серо и просто. Келий у него никто не имеет, блох и клопов не вымывают и не убивают, почему только разве крайнее утомление даст возможность заснуть в его кельях-помещениях для учеников.

У него не только когда общее бывает послушание или когда десять, пятеро или четыре человека работают, но если и двое, то один непременно вслух читает молитву: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас“. Это делается во избежание празднословия.

Рукоделие их – живопись. Разумеется, занимаются этим немногие, а большая часть выполняет разные тяжелые послушания.

По виду старец Георгий самый незавиднейший простец и невежда, но в беседе с ним ясно дает о себе знать его мудрость, опытность и глубокая начитанность. Во всякой скорби, во всяком недоумении у него найдется разрешение и утешение скорбящему.

Во время бывших в 1874–1875 годах весьма больших неприятностях в Русском Пантелеимоновом монастыре между русскими и греками русские старцы – духовники этой обители, иеромонах Иероним и архимандрит Макарий, попросили старца Хаджи Георгия прийти к ним в монастырь, быть посредником между греками и русскими и водворить между ними мир. Старец с любовью пришел к ним и целых два месяца провел в монастыре, всеусердно стараясь о примирении.

Наконец, не видя успеха, вышеупомянутые старцы-духовники просят старца Георгия помолиться Господу Богу и просить открыть: „Угодно ли и есть ли на то Божия воля, чтобы отделиться русским от греков?“ Старец „за послушание“ исполнил просьбу, помолился Господу Богу, и было ему во сне откровение: видел он, что посреди соборного храма во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона стоит главный эконом монастыря, перед ним большой чан соленых или маринованных маслин, которые он раздает – одну чашку русским, а другую грекам. Когда старец рассказал это видение, то из этого все заключили, что на разделение русских с греками нет благословения Божиего. И, действительно, русские не разделились с греками. После того случилось междоусобие в Русском Андреевском скиту, и Хаджи Георгий и здесь принимал весьма деятельное участие в примирении, и не тщетны были его труды.

Всех желающих он постригал в монашество и по большей части прямо в великую схиму, основываясь на том, что преподобному Пахомию Великому был показан Ангелом один образ монашеский – схимнический».

До 1870 года старец Георгий имел учениками почти исключительно одних греков и ни одного русского, пока не приехал из России для поклонения послушник Сергиевой пустыни, что близ Санкт-Петербурга, Петр Константинович Гвоздев, который и стал первым русским послушником схимонаха Хаджи Георгия. Тот постриг его в схиму с именем Парфений. Будучи человеком торговым, отец Парфений имел множество знакомых, а в особенности предприимчивый и деятельный характер. Немедленно он оповестил всех родных и знакомых о своем прибытии на Афон, о поступлении к старцу пустыннику и о пострижении в великую схиму. И что теперь он уже схимонах Парфений. И потекли к ним обильной струей жертвы. С этого времени стали приходить и проситься к старцу через отца Парфения многие другие русские. Отец Парфений научился греческому языку и сделался усердным посредником между приходящими и старцем, который и принимал всех без различия, только с непременным условием совершенного постничества. Приходящие русские на все соглашались, только бы сделаться учеником старца Хаджи Георгия.