Русский балет Дягилева

Чувствовал ли Дягилев, что его использовали? Есть поводы предполагать, что да, поскольку трудно поверить, что его помощник Борис Кохно потребовал «отката» размером в треть авторских отчислений Орика (вдобавок к третьей доле, которую он получил как автор либретто) без одобрения импресарио[670]. Всего через три недели после того, как Дягилев заказал Орику «Пастораль», ему пришло от композитора гневное письмо:

Борис – хороший парень… но ему надо преподать парочку уроков. Он считает нужным, как он пишет, сообщить мне, что «отчисления за балеты, автором которых он является, составляют пятьдесят пять франков» и что, принимая эти условия, он «жертвует большой частью того, что должен был бы получать… (sic!!!)». Сейчас отчисления от «Матросов» делятся на три части… Если быть полностью честным, то два человека, которые должны участвовать в этом дележе, – это Мясин и я, потому что наша работа, наши усилия совершенно отличаются от работы Бориса… Это беспрецедентно для издателя – платить за сценарий балета. Спросите Edition Russe, Durand, Heugel… или кого-нибудь вроде Жана Кокто, который никогда не получал и даже не мечтал о том, чтобы что-то получить от издателя «Парада» или «Голубого экспресса»… Я должен добавить, что [Борис] должен быть счастлив, что имеет дело с таким человеком, как я. Прокофьев или Стравинский отнеслись бы к этому куда хуже.

Я запросил девять тысяч франков за то, что напишу этот новый балет. Если вы решите, что я должен заплатить тысячу франков за право работать вместе с Борисом над «Матросами» и этим третьим балетом, я… со своей стороны соглашусь работать только за десять тысяч франков. Или же я заплачу Борису 500 франков за «Матросов». Однако я буду вынужден отказаться еще когда-либо работать для Русского балета – к моему величайшему сожалению… Это дело принципа, в котором я не могу пойти на компромисс, особенно притом, что все ваши сотрудники по части музыки, как мне известно, разделяют мою точку зрения[671].

В 1925 году Орик оценивал свою работу выше, чем позволяли скудные средства Дягилева. После «Пасторали» он никогда больше не работал для его труппы, как и большинство других ее сотрудников, чью ценность на рынке искусства заметно повысило «крещение» даже единственным заказом от Дягилева. В условиях финансового положения Дягилева и постоянно растущей стоимости таланта темп художественных изменений эпохи был связан с императивами экономического порядка так же неразрывно, как и с личностными и художественными соображениями.