Русский балет Дягилева

Братья Ситуэлл не были единственными, кто оставил след в «английском балете». Для создания партитуры Дягилев выбрал «Байрона от рококо» среди британских композиторов, любителя благородного происхождения, который в довоенные годы вращался в кругах Маркезы Казати, музы Д’Аннунцио, обедал вместе с братьями Ситуэлл во время отдыха в Риме и вел дружбу со Стравинским и Дягилевым, по крайней мере с 1916 года. Музыка, которую представил лорд Бернерс, была «в целом соответствующей, – писал Тёрнер в “Нью стейтсмен”, – но звучала скорее как произведение умного, в высшей степени образованного эклектика, чем подлинно творческого ума»[1050]. Другие композиторы Дягилева середины десятилетия, частично из-за того, что они были французами, расценивались британскими критиками, мыслящими подчеркнуто национально, значительно ниже: они использовали такие фразы, как «вымученное умничанье» (об Орике), «не имеющее большого значения» (о Соге), «сплошь высокомерная несерьезность» (об Орике, Мийо, Пуленке)[1051]. Своим выбором лорда Бернерса Дягилев сделал очевидным, что сеть денди занимает в его новой публике центральное место.

Блумсберийцы покинули Дягилева, но не потеряли интереса к балету: действительно, из самой сердцевины этого семейства возник проект балета, который, несмотря на то что был отвергнут импресарио, пережил его «передовые» постановки. Имея в виду «Иллюстрации Уильяма Блейка к Книге Иова», Джоффри Кейнс в конце июня 1927 года писал:

Имею честь направить вам книгу с иллюстрациями Уильяма Блейка, о которой моя кузина говорила вам. Также вложен набросок для балета, основанный на этих гравюрах. Бесспорно, вам уже известно имя этого прославленного поэта-художника. К столетию со дня его смерти, которое приходится на 1927 год, балет, основанный на его произведении, вызовет величайший интерес в этой стране… а также во Франции, где его работы публиковались… Я также вложил билеты на выставку живописи Блейка, проходящую сейчас в Сэвил-Роу[1052].

Замысел символического балета, предложенного Кейнсом, не получил одобрения Дягилева, по мнению которого, он был бы «слишком английским и слишком старомодным»[1053]. Ралф Воан Уильямс, видный британский композитор, которому Кейнс предложил написать партитуру, испытывал мало иллюзий по поводу судьбы проекта. Свояченице Кейнса Гвен Равера, сделавшей костюмированные фигурки и миниатюрный театр для предполагаемого балета, он написал:

Я развлекаю сам себя, делая наброски к «Иову» – я никогда не предполагал, что Дягилев может даже взглянуть на них – и в целом я этому рад – «процесс продвижения» этого проекта может их только позабавить – но этот проект не подойдет к делано серьезному, а на самом деле декадентскому и легкомысленному отношению Р[усского] б[алета] к любому сюжету – можете себе представить «Иова», засунутого в программу между «Ланями» и «Чимарозианой» – и этих ужасных псевдокультурных зрителей, которые говорят друг другу: «Дорогой, ты видел Господа Бога в Русском балете?» Нет – думаю, нам будет лучше этого избежать[1054].

В 1931 году Общество Камарго (Camargo Society), в котором Джон Мейнард Кейнс был казначеем, поставило «Иова» в театре Савой. С хореографией Нинет де Валуа, Константом Ламбертом за дирижерским пультом и Антоном Долиным в роли Сатаны постановка продвинула дело английского балета, в то время как «Триумф Нептуна» явно не оправдал ожиданий. И на самом деле, после смерти Дягилева Ситуэллы в общем и целом утратили интерес к искусству, которое они предпочитали другим.