Русский Бокондо

— В других отрядах много больных и отставших. Сейчас вступили на земли мятежников, так с едой стало получше. Воины сами находят скот и зерно. Плохо, что Ндунгу и Каземпа объединили свои войска, не удалось разгромить их по отдельности. На военном совете все обсудили и решили, а потом ничего не получилось. Мятежники, как вода в песке, исчезли, а потом оказались совсем в другом месте. Словно сами сидели на совете и слышали все наши разговоры.

— Может быть, и на самом деле слышали? Кто-нибудь донес.

— Все может быть. На самом совете много людей собралось, были военачальники, а рядом их помощники, слуги, телохранители… Кто-то очень не хочет нашей победы. Думаю, что и в Зимнем дворце некоторые ждут не дождутся сообщений о нашем поражении или моей гибели. Мой прорицатель недавно гадал, велел остерегаться, но заверил, что мятежников мы победим.

— Где сейчас их войско?

— Они стоят у столицы вождя Каземпа, тоже собираются с силами, после похода отъедаются. Разведчики сообщили, что каждый день им по два быка забивают… В наших землях люди мясо каждый день редко едят. Это ты своих аскари кормишь как на свадебном пиру. Все только об этом и говорят.

— Очень хорошо, — прервал его Николай.

Последнее время стал замечать, что индуна начал излагать свои мысли очень уж пространно и не всегда по делу. Привык на всяких советах из пустого в порожнее переливать, или просто стареет?

— Давай атакуем их внезапно. Твой личный полк-импи и мои аскари сделают ночной переход и ударят на рассвете, а уж огневую поддержку атаки я беру на себя.

— Личный полк-импи… Настоящие импи были у зулусов, при Чаке, — начал было индуна, но вдруг встрепенулся, по- молодому сверкнул глазами. — Атакуем! Завтра утром соберу большой военный совет, наложу им всем в мозги дерьма. Прикажу отдыхать и набираться сил перед боем. Пусть режут последних коров, пляшут и празднуют вступление на землю врага. Мятежники в тот же день узнают об этом, а мы выступим с заходом солнца.

— Если победим, отпустишь меня домой?

— Да, обещаю! Ты честно выполнил наш договор, и аскари стали настоящими солдатами.

Стремительный ночной марш совершили, как и было задумано. Утром вступили на обширную равнину, покрытую редкими деревьями и кустарником. Между ними виднелись участки возделанной земли, отдельные хижины, окруженные заборами из колючих ветвей. На вершине плоского холма поднимался частокол, за которым теснились крыши довольно большого селения. Появления сил литунги здесь явно не ждали, перед массивными воротами из толстых бревен поспешно строилось войско мятежников, а из-за холма к ним присоединялись все новые и новые толпы воинов.

Вскоре войско противника представляло уже весьма внушительную картину. Над ним поднимался лес копий, развивались пышнне султаны из перьев, от ярко раскрашенных или обтянутых пестрыми шкурами щитов рябило в глазах. Впереди встали несколько стрелков с ружьями в руках, а отдельно на массивных подпорках несколько человек уложили длинную железную трубу. Еще раньше разведчики доносили о том, что арабские купцы подарили эту старинную пушку вождю Ндунгу, что называется она «Слонобой» и стреляет каменными ядрами.

Пред лицом столь многочисленных врагов импи индуны выглядели гораздо менее внушительно, а стоявшие позади него аскари и совсем не смотрелись. Поэтому высыпавшая из селения орда подростков развлекалась от всей души, издеваясь над жалкой кучкой рыбоедов с берегов Замбези, которые зачем-то притащились в глубины саванны. Свое красноречие они подкрепляли непристойными жестами, а облепившие крыши хижин женщины визжали от восторга. Все это продолжалось довольно долго, и только суровые взгляды индуны заставляли его воинов молча сносить все оскорбления и не броситься на обидчиков.

Тем временем Николай успел расставить на земле несколько коротких обрезков бамбуковых стволов, которые он заранее снарядил вытопленной из артиллерийских снарядов взрывчаткой и снабдил примитивным оперением из деревянных дощечек.

Конечно, его появление привлекло к себе всеобщее внимание, и, даже не зная местного диалекта, можно было догадаться, что собравшиеся на этом холме люди, так же как и жители селения, не испытывают никакого уважения к белому человеку.

Веселье уже начинало стихать, когда из ворот показались сами вожди мятежников в окружении большой свиты. Над каждым из них несли расшитый зонт, символ суверенной власти, а слуги обмахивали их опахалами, чтобы жара и мухи не беспокоили владык.