Русский Бокондо

Группа из семнадцати человек двигалась по саванне. Путь держали на север, но местности не знал никто. В схеме были указаны лишь самые общие ориентиры, горные хребты и реки, но расстояния между ними оставались неизвестны. Попадавшиеся по пути редкие и маленькие деревушки оказывались пустыми, напуганные слухами о вторжении войск литун- ги жители прятались в зарослях. На вершинах гор можно было видеть дымовые сигналы, а порой слышать в долинах тревожный стук барабанов. Это местные жители предупреждали соседей о приближении вооруженных чужаков. Еще хорошо, что кругом бродили стада непуганных антилоп и зебр и охота кормила исправно.

Так и шли, ориентируясь по компасу и звездам. Николай понимал, что они находятся где-то в центре африканского континента, примерно на равном удалении от берегов как Атлантического, так и Индийского океанов.

К низкому, поросшему высоким тростником берегу Кафуэ вышли неожиданно для самих себя. Просто преодолели очередной перевал и увидели внизу широкую речную долину. Появление путников оказалось неожиданным и для местных рыбаков. Они поспешно попрыгали в пироги и, бросив сети и улов, отплыли на середину реки.

Но Тонтела не растерялся, встал на самом берегу, замахал руками, начал переговоры. После долгих объяснений, воспоминаний и вычисления степени родства общих знакомых рыбаки согласились перевезти всех через реку. В благодарность за это пришлось задержаться на берегах Кафуэ, дожидаться прихода на водопой стада слонов, а потом, по выбору вождя деревни, пристрелить трех самцов с громадными бивнями.

Пока Николай с аскари добывал слонов, Тонтела не терял времени даром. Два дня и две ночи подряд просидел он вместе со старейшинами племени рыбаков в хижине советов на берегу реки. Вместе выкурили бесчисленное количество трубок, истребили множество связок сушеной рыбы и выпили все пиво, которое имелось в деревне. После этого он вернулся довольный и радостно сообщил:

— Шестьдесят лет назад по этим местам проходили воины ангони под командованием самого Звенгендаба. Того самого, который восстал против жестокостей Чаки и ушел за Замбези далеко на север.

— Ну и что из этого?

— Так на своем пути ангони, а они наша близкая родня, брали в жены девушек из местных племен. Оказалось, что на старшей дочери лесных племен бемба женился не кто иной, как мой родственник — шестой сын пятой жены моего двоюродного дяди со стороны матери.

— Как-как? Я ничего не понял.

— Так это же очень просто. Смотри, вот кладу камешек. Это мой прадед. Вот четыре маленьких камешка, это его сыновья, а зернышками я обозначу их жен. У них родились… — дальше Тонтела пустился в такие пояснения, что Николай только махнул рукой.

— Ты мне коротко скажи, какая нам от всего этого польза?

— Так мы же теперь пойдем по следам ангони. Местные люди будут знать, что по саванне идут не какие-нибудь бродячие колдуны или охотники за рабами, а родственники всем известных людей, их родня по женской линии. Нам дадут кров и пищу.

Действительно, после этого дня путешествие пошло веселее. В деревнях давали проводников, которые указывали удобные тропы и переправы, уже не приходилось высматривать кратчайший путь среди горных долин. Ночевали в деревнях и, хотя всегда приходили с добытым по пути мясом, хозяева неизменно предлагали и свое угощение.

Приятно было останавливаться в маленьких деревнях на горных склонах. Поражала чистота в домах — плотно утоптанный пол тщательно выметен, вокруг дома вся земля покрыта ровным слоем окаменевшей под солнцем глины, мусор убран. Тонтела пояснил, что хотя деревни, после того как урожайность полей истощается, и переносятся на новое место, все они остаются на древней земле предков. А эти долины и горы, которые выбрали предки для своего поселения в древние времена, надо любить и беречь. Что касается площадки вокруг дома, то женщины регулярно обмазывают ее глиной и тщательно разглаживают ладонями. На такой ровной поверхности змея скользит и не может вползти в дом.

После всего пережитого Николай отдыхал душой и телом. Радовался, что свободен и идет домой, с удовольствием дышал прохладным воздухом плато и любовался горными пейзажами. Вечером засыпал как убитый. Но Тонтела не забывал выставлять у дверей караул, да и сам большую часть ночи проводил у костра. Благо, что, подобно многим старикам, спал он мало, а в слушателях бесчисленных историй у него не было недостатка.

Вскоре Николай стал замечать, что помимо обычной вежливости к нему проявляется особое внимание. Вновь из-за циновки, повешенной в дверном проеме, донесся шепот: «Бо- кондо, сжигающий селения». Поэтому он уже не очень удивился, когда несколько смущенный Тонтела представил ему двух почтенных старцев, которые повели осторожный разговор. Отвечал вежливо и даже посочувствовал их жалобам на новые порядки, которые вводят недавно появившиеся на этом горном плато «мзунгу».

— Кто это такие?

Тонтела растерянно кашлянул: