Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943

Во время поиска вшей в голову приходили мысли о том, что на войне людей давят словно этих паразитов. И многие, подпадая под воздействие этого наваждения, делают это снова и снова. Взрослые люди напоминают детей: поодиночке – это ангелы, а все вместе – бестии. Во время войны ангелоподобный одиночка растворяется в народной массе, забывая, что он является отдельной личностью со своей ответственностью и совестью.

1 февраля, глядя на календарь, казалось, что скоро следует ожидать весны, но ясные звездные ночи были очень холодными. Я поймал вошь, посадил ее в спичечный коробок и восемь часов держал на морозе в надежде, что холод положит конец ее неистребимости. Утром из коробка, словно крошечная булавочная головка, выпала ее насквозь замершая, превратившаяся в камень тушка. Но, к моей досаде, через два часа она снова ожила. Конечно, вши очень живучие, но можно ли подобным образом относиться к людям и тем более обходиться с ними? Как бы то ни было, к нам снова после лечения вернулся столяр Брайтзаммер, тот, который считал, что вши возникают в результате смешения опилок и мочи.

Однажды чудесным солнечным зимним утром к нам приехал обер-лейтенант Волиза и провел занятие по противодействию шпионажу, излагая основные методические положения, на основе которых офицеры обязаны были проводить со своими подчиненными соответствующие мероприятия.

После занятия он отвел меня в сторону и заявил, что внимательно изучил мое личное дело. Я вопросительно посмотрел на него.

– Как могло получиться, что вы не стали офицером? – спросил обер-лейтенант.

Пришлось поведать ему о его предшественниках, о том, что я не терплю злоупотреблений служебным положением, что не верю в историю с разбитыми бутылками шнапса.

– Я тоже не прочь пропустить стаканчик-другой, – признался он. – Я ведь родом из Верхней Силезии^[88].

– А я с Северного моря. У нас не любят горячительные жидкости.

Он понял мою шутку и рассмеялся. Мы вышли на улицу.

Солнце уже стало дарить свое весеннее тепло, и под его лучами было приятно прогуляться до огневой позиции.

– Я должен вам кое-что рассказать, – произнес Волиза, усаживаясь на орудийный лафет. – Пару дней назад на наш хоздвор прибыл обер-лейтенант Флорич и стал искать место для ночлега. Я предложил ему свою вторую комнату. Первый день прошел хорошо, но потом он мне надоел, поскольку говорил только об ударных группах и Рыцарских крестах. Когда я пригласил его выпить бутылочку шнапса, он отказался. С тех пор дверь между нашими комнатами постоянно закрыта.

Я не знал, что ему ответить.

– Мой принцип таков, – продолжил Волиза, – живи сам и давай жить другим. Хельцл стал обер-лейтенантом и назначен командиром 12-й роты. Цанглер руководит ротой выздоравливающих и составляет маршевые батальоны, отправляя людей назад сюда к нам. Это тоже кое-что значит. Тем более что сейчас при формировании на скорую руку подразделений для затыкания дыр используются даже инвалиды.

– Неужели там, в тылу, все так плохо?

– В Харькове русские (подпольщики) повсюду расклеивают листовки. И мы ничего не можем с этим поделать. В настоящее время в наших ротах насчитывается максимум по 60 человек. Но весной из Франции должны прийти свежие дивизии. Однако новый командующий (6-й армией вермахта) Паулюс слишком молод. Он был у Рейхенау начальником штаба 6-й армии.

– Он член партии?

Волиза бросил на меня короткий взгляд и принялся чертить на снегу круги мыском сапога. Через некоторое время он поднял голову и сказал:

– Боюсь, что он верит в партийные идеалы.

– Вы кадровый офицер?

– Нет. Свои лучшие 12 лет жизни я провел дома в семье.

С этими словами он встал и направился в обратный путь. Затем обернулся и сказал:

– Вы зачислены кандидатом в офицеры. Подумайте о военном училище!

Небо на следующее утро было кристально чистым. Стоял лютый мороз. Внезапно перед блиндажом «Ольга» появилась разведывательная группа русских. Каждый винтовочный выстрел наших солдат походил на удар грома. Но поскольку винтовки постоянно клинило, нам было приказано поставить заградительный огонь. После четвертого выстрела снежная пыль, попадавшая на замок орудия, таяла и тут же превращалась в лед. Стрельбу вести стало невозможно. Даже куски плотной материи при таком морозе не могли защитить затворы наших орудий от снежной пыли. Мы раскалили древесный уголь и в ведрах поставили его под лафеты. Какое счастье, что среди нас были умельцы на все руки. Но стрелять больше не потребовалось. Как оказалось, русская разведгруппа отошла назад уже после третьего нашего выстрела.

Пик холода пришелся на начало февраля, а потом под лучами яркого солнца с крыш домов началась капель. Только однажды из необъятной степи налетел ураган, принесший с собой пронизывающий холод. Это случилось как раз накануне того, как с родины пришли посылки с теплыми вещами: дамскими шубками, шалями, мехами, нижним бельем и прочим. Было 14 февраля.