Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943

В эти дни русским удалось прорвать линию обороны справа и слева от нас. Судя по всему, они хотели создать мощный плацдарм для дальнейшего наступления. После обеда и вечером по нас велся шквальный минометный огонь. 3-й батальон был срочно переброшен по железной дороге на подмогу соседнему полку. Наша артиллерия развернула свои орудия в другую сторону, чтобы обеспечить огневую поддержку их контрудару. По данным разведгрупп, перед нами частей противника почти не было.

Порывы ледяного северного ветра не позволяли более сохранять тепло в полуразрушенном доме. Поэтому мы были только рады, когда в воскресенье 16 марта поступил приказ оставить позиции. Нам предстояло принять участие в весенней битве под Харьковом и деблокировать роты, состоявшие сплошь из пекарей и мясников. Это было все, что могли послать высокие штабы на фронт под Харьков.

Констанцер, считавшийся специалистом по забою свиней, попытался перевестись на кухню. Я взглянул в его уродливое лицо и ехидно спросил:

– Что, испугался?

Тогда, чтобы доказать свое бесстрашие, Констанцер схватил забравшуюся в его фляжку живую мышь, откусил ей голову и выплюнул.

Глава 6 Весеннее пробуждение в Бабке

Была темная ночь, и только звезды сияли на небосклоне холодным светом. Где-то лаяла собака. Мы собирали свои вещи, связывали узлы и паковали чемоданы. На улице уже стояли подводы, каждая из которых была запряжена двумя лошадьми. Дорога предстояла нелегкая.

– Мюллер, не забудь сковородки! – крикнул кто-то.

– А конину брать?

– Конечно! Кто знает, что мы завтра будем есть?

– Не забудьте кирки и лопаты, топоры, шанцевый инструмент! Эрхард, проверьте, все ли агрегаты загружены? – раздался голос Хюбла, стоявшего в стороне и угрюмо наблюдавшего за нашей суетой. – И не гремите так! Кто тут возничий? А, Коглер! Вы же самый рассудительный из всех!

– Так точно, господин фельдфебель! – Коглер был как всегда спокоен, что объяснялось его крестьянскими корнями.

– Где это видано? Покидать позицию посреди ночи! Куда мы направляемся, господин унтер-офицер?

– А кто его знает? Известно только о боях в лесу и что русские стоят под Харьковом. Слышите выстрелы?

В ночи до нас доносился шум отдаленного боя.

– Этого нам только не хватало – воевать в заснеженном лесу вместе с тяжелыми повозками, по 30 центнеров каждая. Да еще с впряженными в них четырьмя упряжками. Не смешите меня!

– Да-а-а…

Наконец мы тронулись в путь, прицепив орудия к повозкам, груженным по самую завязку. Люди тоже были упакованы по-максимому и только постанывали под тяжестью одеял и оружия, идя след в след друг за другом. Замыкали колонну Хюбл и Мюллер.

– Не растягиваться! Не хватало мне еще собирать вас!

Через полчаса, миновав совхоз, мы были уже в расположении роты. Я толкнул дверь в дом, в котором располагался Фойгт. Он сидел за столом и читал какую-то книгу.

– Продрог? Заходи! – заметив меня, приветливо сказал он. – Садись! Шванда! Сообрази нам чаю! Хотя нет. Принеси шнапсу! Видишь, ко мне гость из Гавриловки пожаловал. – И, уже обращаясь ко мне, спросил: – Пропустишь рюмочку?

– Благодарю, с удовольствием, господин штабсбешлагмайстер. А что случилось?

– Плохо дело, дружище. Слева от нас через Северский Донец переправились 400 русских и просочились в лес. Хотят отрезать Чугуев, наступая в направлении Харькова. А там роты укомплектованы сплошь пекарями и мясниками.

– Желаю им удачи.

– Я тоже, но они долго не продержатся. Приказано им помочь.

– Туда будет направлена вся рота?

– Никто толком ничего не знает, мой мальчик. Еще рюмочку? Шванда! Налей нам!

Я проспал три или четыре часа в теплом доме Фойгта. Потом меня разбудили. Все было уже упаковано и погружено на повозки. Нам надо было забрать с собой все, вплоть до мелочей. Это означало, что назад сюда мы уже не вернемся. Мы двинулись в путь через леса, чтобы присоединиться к 3-му батальону. От Кальтенбруннера пришло короткое сообщение, что долго они не продержатся.

В 8 часов утра выглянуло солнце. Ветер стих, и справа от железной дороги все отчетливее становились слышны звуки боя. До него было не менее двух часов пути, но в утренней тишине казалось, что он идет всего в 100 метрах от нас. Рота двигалась, соблюдая повышенную дистанцию между повозками. Со стороны колонна имела необычный вид: половина повозок была на санях, а другая – на колесах. Орудия были установлены на салазки, за ними следовали повозки с боеприпасами и багажом на грубосколоченных санях, потом телеги и повозки на колесах.

Был яркий солнечный день, и на белом фоне заснеженной местности нашу роту мог расстрелять один-единственный самолет, перебив лошадей словно зайцев.

Но все обошлось, и в 2 часа пополудни после непрерывного марша мы прибыли в Чугуев. От лошадей шел пар. Нас разместили всех вместе в одной большой новой казарме, но очень холодной – с выбитыми окнами и дверями. Марш достался нам тяжело, поскольку мы уже отвыкли от передвижений в колонне.