Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943

Отчитавшись перед Фуксом о проделанной работе, я отправился на вечеринку, где на этот раз особенно выделялась Валя.

У этой девушки была непростая история. Когда-то она жила в доме вместе со своим братом, который был призван в армию и за два года до описываемых событий погиб. Четыре недели назад, когда русские на время отбили деревню, дом загорелся и наполовину разрушился. Вале пришлось переехать к своей матери в дом отчима. Сын моего хозяина Петр, молодой балалаечник, был в нее давно влюблен и старался за ней ухаживать. Его родители взирали на это благосклонно из-за перспектив присоединения к своему хозяйству ее участка земли, а также части дома ее бородатого отчима. Ведь после его смерти наследницей становилась Валя, поскольку своих детей у него не было.

Валя сама жаловалась на то, что бородач бьет ее после возвращения с солдатских вечеринок и принуждает выйти замуж за Петра, этого шалопая. Но она успела привыкнуть к свободе, пока работала в Харькове на фабрике. Валя сама зарабатывала деньги, хорошо разбиралась в платьях и шляпках, лихо отплясывала европейские танцы и знала толк в мужчинах.

Сейчас она кокетливо строила свои голубые глазки Бернгарду. Тот завелся и, обняв ее, завращал глазами и произнес:

– Добре, добре.

– Иди-ка ты отсюда, убогий, – бросил ему Рюкенштайнер.

Никто так и не понял, куда взглянул Бернгард. Ему и здесь пришлось играть роль шута, поскольку она попросила его сыграть на балалайке по нотам. Раздался оглушительный хохот.

На вечеринку пришел и писарь Шобер. Помимо того, что у него неплохо получалось исполнять функции цирюльника, он еще имел навыки игры в оркестре.

– Неужели ты и вправду играл в оркестре? – как-то раз спросили мы его.

– Я обучался этому, но у меня не вышло стать профессиональным скрипачом. Поэтому приходилось играть в качестве любителя вместе с уличными музыкантами в Вене.

Почувствовав наше любопытство, он принялся рассказывать о своем отце, закройщике из Богемии (Чехии), который понимал толк в музыке и хотел сделать из своего сына профессионального скрипача. Все было бы прекрасно, если бы 12 лет назад его папаша не утонул в Дунае, купаясь возле горы Каленберг^[100]. Шоберу исполнилось тогда 14 лет. Проплакав и погоревав некоторое время, бедняга вынужден был распрощаться со своей мечтой стать музыкантом и пошел учиться на цирюльника. Занимаясь стрижкой волос, в свободное время он продолжал в частном порядке играть на скрипке. Как известно, тот, кто хочет, тот своего добьется. Его заметили и даже пригласили на прослушивание в оркестр Венской государственной оперы. Так что в музыке Шобер кое-что понимал.

– Мэдера наградили Рыцарским крестом! – крикнул прибежавший на вечеринку Деттер.

– Ну наконец-то! – послышались голоса. – Давайте за него порадуемся. Он это заслужил!

– А майор Вассер получил Железный крест второго класса, – добавил Деттер.

– И этот душегуб тоже! Смотрите-ка! Интересно, он когда-нибудь успокоится?

– Его люди ни за грош пять дней мерзли в лесу под Великой Бабкой, слагая свои головы. А сам он ни разу не был на передовой.

– Его следует прикончить. Ну, погоди, придет твое время!

Деттер помолчал немного, а потом заявил:

– Пребывание нашей роты здесь заканчивается. Завтра возвращаемся на старые позиции в совхозе.

Все вскочили с мест с криками:

– Устраиваем прощальный вечер! Срочно звать сюда всех балалаечников и девчонок!

Я решил пригласить Марусю, отчего она пришла в восторг, поскольку никто еще ни разу не приглашал ее на танцы. Когда мы с ней пришли, Фукс уже был там.

– Фойгт и Рюкенштайнер, – рассказывал он, – навели в домах в совхозе порядок, побелили их, прибрались и набили матрасы свежей соломой.

Я поинтересовался, как поступят со мной, поскольку мой взвод все еще был под Большой Бабкой.

– Вам надлежит прибыть вместе с ротой на хоздвор. Там будут организованы курсы для командиров взводов.

Меня совсем не обрадовала перспектива уезжать отсюда. Свои дела я должен был передать Мюллеру. Бернгард получил распоряжение отправиться в тыл и позаботиться о новых лошадях и повозках. От него таким образом просто избавлялись.

Тем временем прибыли остальные участники праздничной вечеринки: фокусник Огаса, Циппс, Шобер, обмотавшийся украинским флагом Крюгер, унтер-офицер с кухни Штробл со своим помощником Блюмелем и толпа девушек, обычно присутствовавших на подобных гулянках, среди которых выделялась ладно сложенная Роза. Девушки сразу же сняли платки, скинули меховые жакеты и остались в простеньких платьицах. По-европейски была одета только Валя. Она красовалась в танцевальном платье харьковской швейной фабрики, сшитом из дешевого ситца, но по лекалам западных журналов мод.

Пан Вольфганг, он же Фукс, выступил с речью. В выступлении ничего не было сказано о нашем предстоящем отбытии, но девушки и так догадывались, что для подобного всеобщего сбора нужна веская причина. Парни-балалаечники, пришедшие на этот раз без ревнивого Петра, сняв с себя шубы и оставшись в ярких вышиванках, подвязанных поясами, чинно заняли свои места.