Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания

На рассвете ему приснился жирный червяк, тянувший скрипучим тещиным голосом: «Эвон, как его, чумака с Привоза, развезло!», нагло подмигивавший и к тому же с волосатой бородавкой на щеке. Червяк разболтанно извивался и выписывал агрессивные восьмерки своим хрящеобразным, телескопическим телом. Сашка пробовал этого развязного червяка поймать, прихлопнуть, раздавить каблуком, но тот – жесткий и неуловимый, как намыленный карандаш, – ловко выскальзывал и при этом пищал. Пронзительно и мерзопакостно. Когда же Сашке все-таки удалось эту тварь прихватить, она взяла и обернулась краснорожим прорабом Кондратом Наливайко, у которого Сашка шабашил в поселке Негодяево-Первое до приезда в благословенную Загрязнянку. Наливайко, вполне оправдывавший по жизни свою говорящую фамилию, держал у жирного, похожего на волосатый пельмень уха оловянный портсигар вместо мобильного телефона и механическим голосом с явно заграничным, отъявленно шпионским акцентом грозил кому-то:

– Не уметь никто спать с мой законной супруг Светка Униат, а то я давай посылать поручик Уткин!..

Естественно, что после такой злобной фантасмагории сна у Сашки больше не было ни в одном глазу. Чтобы скоротать время, Сашка поднялся со своего жесткого, монастырского матрасика и направился за неимением альтернативы, можно сказать, на воздух – в отхожее место. Там и просидел до первых петухов, мусоля в руках обрывок полезной газеты «Труд» да пялясь то на заржавленные шляпки гвоздей в досках, то на слюдяные мушиные крылышки, запутавшиеся в пыльной паутине.

Утром, дойдя свинцовыми ногами до перрона, Сашка почему-то не стал на него подниматься. А поканал вдоль железнодорожной платформы к пивному киоску. Выпил там для примирения с действительностью две бутылки «Белого медведя» и косолапо двинулся по проулку, носящему доброе, близкое до детских слез название Тупик коммунизма, дальше, к рюмочной под языческим названием «Бухра». (На самом деле сие знаменитое в Загрязнянке заведение предприимчивые номады из Средней Азии окрестили «Бухара», но одна из фанерных букв на фасаде благополучно слетела и обнажила глубинную сущность учреждения). Будто кто-то Сашку перед этим сглазил! Руки отсутствовали, ноги были чужими, голову ломило. Чтобы совсем поправиться, он заказал стакан водки и с превеликой благодарностью его принял. И лишь тогда солнышко начало для Сашки запоздало восходить!

Он протер глаза, чуток приободрился, смахнул с плеч гнилую истому и направился только вперед – к безотказному гастроному, на фасаде которого было написано: «Рассвет 24 часа». По натуре Сашка был человеком нерешительным, но, если что-то решал, выпивал обязательно.

Сначала без труда убедил себя, что поедет в Москву, а оттуда – немного позже – домой. А потом об этом компромиссном благом намерении благополучно позабыл. Так и кочевал он до вечера по пристанционным питейным заведениям, где в целях упорядочения торговли алкогольными напитками были ликвидированы отделы по продаже Минвод и соков, пока не познакомился у обелиска полногрудой Матери-Родины, что у развалившегося Дома куль туры, похожего на дровяной сарай, с двумя клевыми ребятами.

Как они выглядели и как их звали, Сашка – хоть убей его! – железно не помнил. Зато сохранил ощущение, что ему было с ними интересно. Они были из разряда тех интеллигентных от природы людей, которые никогда не будут пить из горлышка, если рядом есть консервная банка. К тому же ребята сказали, что они тоже с «нэньки-Украины» и тоже строители и что они как раз собирают новую ватагу для выполнения очень важного заказа. Как известно, рецепт карьерного роста в России прост: карьера мужчины зависит от того, кто с кем пьет, карьера же женщины – от того, кто с кем спит. Но мужикам при этом гораздо труднее. Ведь достойно выпить с нужным человеком куда сложнее, чем с нужным человеком достойно переспать.

Общение с перспективными пацанами так духовно обогатило Сашку, что он впал потом в пограничное состояние. Но при этом успел накрепко зафиксировать в своей кудлатой башке, какие напитки вместе с ними употреблял: «Зверобой», «Перцовку», портвейн «Три семерки», пластиковое пиво «Оболонь», которое мужики почему-то называли «Оболвань», а потом еще, кажется, какую-то сладкую касторку с губастым негром на картинке… Сначала Сашку не брало, не брало, а потом взяло! Забраил пошел! Не зря в песне поется: кто ищет, тот всегда найдет. Найдет и выпьет!

В определенный момент Сашка спохватился: слишком много уже было на штанге! И собрался достойно ретироваться. Но новые друзья-полиглоты нестройным хором пристыдили его:

– Це ты що, Сашко?! Якщо людына нэ пье, вона хвора, або подлюка!

Совестливый Сашка, ясное дело, не причислял себя ни к одной из этих двух не лучших категорий рода человеческого и остался. На свою неминуемую погибель.