Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания

Нет, не то чтобы абсолютная. Совсем рядом – зубной техник явственно слышала – люди уходили гуртом с вытоптанного, лысого пляжа, глотали с отвращением теплое, прогорклое пиво, впопыхах занимались в кустах тоской-любовью, с восторгом шлепали противных, вездесущих детей, признавались в ненависти к требовательным тещам и свекровям… Но жизнь шла параллельно. Мимо текла. Ее же, некогда уважаемую Фиму Яковлевну, умевшую, как никто другой в городе Швидково, – кстати, далеко не самом поганом месте на Земле – устанавливать в прокуренных ртах дорогие мосты и золотые коронки, ни одна живая душа теперь не замечала. Словно бы ее, женщины вполне заметной, в природе и в помине не существовало. Она почувствовала себя такой же бесполезной, как ограда на кладбище. От этого Фиме Яковлевне еще больше сделалось не по себе. Стало пусто и противно до отвращения к самой себе. Старость далеко не всегда приносит мудрость, иногда она приходит с пустыми руками.

– Пожар! Горим! – упрямо прокричала пенсионерка, предварительно прокашлявшись, и вдруг увидела себя со стороны. Как в зеркале, на котором написано: «Другие – не лучше».

Но какой кретин тебе, скажи на милость, поверит?! На берегу реки, прямо у воды, без единого намека на малейший дымок, стоит сортир. В нем застряла на толчке старая, выжившая из ума, одинокая тетка и орет благим матом про огонь. О каком таком пожаре в подобном, мягко сказать, деликатном, положении вообще можно говорить? Если хочешь на что-то надеяться и потом не разочароваться в этом, уповай на худшее. Нет, геморрой явно не стоил свеч! Тем более что невероятный катаклизм стал еще более невообразимым. Чего-чего, а такого позволить себе не могли даже генерал Шаманов и Дима Колдун!

Фима Яковлевна почувствовала, как ретирада плавно оторвалась от земли, распростилась жар-птицей с выгребной ямой и… двинулась ковром-самолетом в неизвестном направлении! Фима Яковлевна обреченно планировала, как червяк, падающий в полную неизвестность с дерева вместе с яблоком.

Вагина вспомнила черно-белый американский фильм, который она смотрела лет тридцать назад, еще с живым мужем-проктологом. Жестокие и хитроумные инопланетяне, которые прилетали на космических кораблях, больше похожих на скороварки, прикидывались простаками-землянами и нагло похищали в техасской глубинке красивых женщин. А потом ставили над ними сомнительные – ясное дело! – завуалированно половые эксперименты. Причем предпочитали, маньяки членистоногие, голенастых блондинок с высокой грудью… Хотя ей тут бояться нечего: во-первых – она не блондинка, во-вторых – никакая не длинноногая, о высоком же, крепком бюсте и говорить нечего. Его как не было, так никогда – увы! – уже и не будет: груди висят, как уши у спаниеля… Впрочем, женщина она, безусловно, пышных форм, но только в нижней части. И вообще, начнем с того, что она уже лет тридцать, как совсем не молода. Тотальный пролет! Хоть бы один завалящийся инопланетянин нашелся, чтобы обратить на нее внимание… Ну, почему у нее нет пышного бюста?! Пышная грудь может сделать привлекательной даже самую умную женщину…

Фиме Яковлевне сделалось беспробудно грустно. Ей стало жалко самой себя. Вот, скажем, в Японии все романтично и красиво: гейши, саке, харакири!.. А что в наших палестинах? Шлюхи, водка и поножовщина… Как представительница условно слабого пола она обычно придерживалась в жизни трех линий поведения: сдаться сразу, сдаться чуть позже и бороться от начала до конца. Но ситуация была настолько нестандартной, что гражданка Вагина не представляла, как вести себя. Она только остро поняла справедливость слов давно усопшего супруга: интуиция это не что иное, как способность головы чувствовать задницу.

Надо сказать, Фима Яковлевна никогда не любила своего мужа-проктолога. Прежде всего из-за того, что он пил. Правда, не всегда. А только по дням, которые начинались на «с»: среда, суббота и сегодня. При этом философски оправдывал пьянку тем, что водка, дескать, удивительно полезна: миллионы российских мужчин не могут грубо ошибаться. Он был циничен в своей алкогольной неуемности, Осип Вагин, ненавидевший водку и уничтожавший ее путем поглощения… Однажды в последний день декабря явился домой в таком состоянии, что вместо: «С Новым годом!» сказал жене: «Говно с дымом!» Правда, на следующий день, засосав натощак полтора литра капустного рассола и несколько протрезвев, супруг принялся извиняться, объясняя вчерашний лингвистический казус обострением незалеченной с детства потомственной болезни под экзотическим названием «дислексия». Дурак! Начитался всякой мути от агентства «Интерфарс»… Впрочем, если бы Фима Яковлевна не была медиком, она бы этому козлу поверила.