Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания

– Я не пьянствую, а общаюсь с трудовым коллективом. Так сказать, выполняю свой долг как руководитель демократического типа, – неожиданно серьезно заявил братан, владеющий предприятием по производству металлической арматуры. И добавил в классическом советском фольклорном стиле: – Вот всю водку до конца допьем и больше сегодня уже не будем.

Под звон бокалов и далекие крики «Ура!» в трубке мобильного телефона мне удалось условиться с Анатолием о встрече у станции метро «Динамо». Не помню, кому пришла идея договориться о свидании именно у магазина «Игрушки», но мысль эта оказалась если не трагической, то – по крайней мере – опрометчивой. Снег валил валом, тротуар замесили грязной холодной кашей, пешеходы зверели от сырости и недоперепития. Мы с Сережкой, как кремлевские часовые, простояли полчаса у входа в пластиковый сарай с надписью «Игрушки» и продрогли хуже цуциков. В конце концов я вытащил негнущимися пальцами «мобилу» из кармана и набрал Анатолия:

– Ты где?!..

– В п. де! – продолжал оставаться в поэтическом регистре братан. – Где-где! У «Игрушек» этих гребаных! Уж полчаса тебя, паразита, жду…

Стоп, стоп! Выходит, здесь есть еще одна лавка с игрушками. Я пошел против автомобильного движения вдоль Ленинградского проспекта, с ужасом считая притулившиеся один к другому сараи, в которых почему-то дружно прописались именно магазины игрушек. (Если у российских детей по образу и подобию этих коммерческих уродов сформируется представление о детском мире, то он будет походить на городскую свалку). У четвертого или пятого из них я увидел братана, властно опирающегося на плечо шофера-охранника Юры. Если мы с Сережкой совершенно одурели от мороза, то Толя – наоборот – протрезвел от режущего лицо ветра со снегом, окурки выворачивающего вместе с челюстью.

Мы забились в машину и первым делом моя замерзшая рука потянулась к заветной бутылке. Мы припали к «Роднику» с жадностью бедуинов, вышедших вечером в рамадан к оазису с колодцем. Когда от литра водки осталась только половина, я почувствовал, что мы уже можем говорить с Толяном почти на равных.

– Закусить есть что-нибудь? – выдавил я, наконец оторвавшись от водочного горлышка.

– Ты, братан, или неизлечимо избалован, или уже вдребезги пьян. И то, и другое одинаково плохо и неприлично, – наставительно изрек Анатолий и властным жестом отобрал у меня бутылку. Брезгливо посмотрел на этикетку – «Опять паленую купили, жлобы!» – и отточенным жестом влил себе в горло одним махом граммов двести.

Короче, когда мы выехали за пределы Москвы, от чистого «Родника» оставалась только безнадежно пустая тара. И тут все мы жутко захотели есть. Благо на краю дороги вырос дурацкий теремок с очередной надписью «Русская сказка». Мы заказали в нем шашлыки, оставив в залог сто евро, а сами отправились к братану домой – собирать амуницию. Дом Толяна был скромным. Не то чтобы очень большим, но на его первом этаже вполне можно было бы незаметно разместить аквариум с бегемотами… Через полчаса мы опять заехали в недалекую «Сказку», забрали уже приготовленные для нас мясо с луком и грузинский лаваш и с наслаждением сожрали шашлыки прямо в машине, не останавливаясь.

Водитель-охранник Юра, переманенный Анатолием из какой-то из служб государственной безопасности, осуждающе зыркал на нас в зеркало заднего видения джипа, но вел машину по обледенелой дороге мастерски. Мы останавливались только для того, чтобы справить естественные потребности. Причем демонстративно делали это не у постов дорожных служб милиции, как другие, боявшиеся нападения контролирующих трассу многочисленных бандитских группировок, а с видом на природу – там, где нашим душам хотелось, в любом месте. Ведь мы ощущали себя истинными джентльменами с большой дороги. Мы были вооружены до зубов: у Анатолия был с собой фирменный карабин «Браунинг», плюс еще у Юры – его берданка и табельный пистолет Макарова под мышкой.

Сейчас я понимаю задним умом, что мне в тот вечер удивительно повезло. По какому-то счастливому, таинственному и неподвластному российскому разуму стечению обстоятельств придорожные лабазы и трактиры на протяжении всего пути от Москвы до Тулы, почти до брянской границы, были почему-то наглухо закрыты. Посему друзья-охотники добрались до заветной егерской заимки сравнительно трезвыми и сразу легли спать.

Правда, наутро я понял, что недооценил моих товарищей, Серега с Толькой, быстро нашедшие вокруг бутылки общий язык, каким-то образом опять сошлись ночью и сумели разыскать в закромах охотничьей «базы», видимо, оставшиеся от предыдущей егерской забавы две бутылки тульской водки с игривым названием «Мягонькая». До четырех утра они просидели за столом, одаривая друг друга прерывистыми хмельными воспоминаниями. Заснули оба тут же в одежде, упав лбами на столешницу в окурках.