Русский генофонд на Русской равнине

Все межгрупповое (межпопуляционное) генетическое разнообразие, накопленное популяцией за время её существования, может быть выражено в генетических расстояниях, а затем в эквивалентах исторического времени. Такой анализ можно провести для любых популяций — например, сначала для народов, затем для их лингвистических групп, далее — для лингвистических семей. В этом случае мы как бы всё более опускаемся по координате времени вглубь времён — к времени образования этих популяций. Это позволяет перейти к анализу формирования этого разнообразия от древности к современности по координате исторического времени. Причём историческое время может быть выражено не только в единицах астрономического времени или поколений. Его можно выразить в этапах этногенеза [Рычков, Ящук (Балановская), 1980, 1983, 1985, 1986]. Когда эта часть анализа выполнена, возникает возможность рассматривать накопившееся генетическое разнообразие населения как продукт этногенеза, а генофонд — как напластование генетических отложений, возникших в ходе этногенеза.

Здесь открывается широчайшее поле для совместной работы генетиков и антропологов. Бесконечное описание и классификация этнических популяций сами по себе не приведут историческую антропологию к познанию законов роста древа этносов. Нужны критерии правильности этих классификаций, критерии приближения того или иного реконструированного древа к истинной родословной этносов. И такие критерии даёт генетика: она служит тем чутким камертоном, который позволяет отличать исторически верные классификации от тех, которые поют «на свой лад» — отражают историю «своих» признаков, но не историю народов.

Все-таки наследуются и от корней достигают кроны этого древа не антропологические признаки как таковые, а стоящие за ними гены. Поэтому генетике проще, чем антропологии, проследить путь от современной кроны к корням родословного древа этносов [Рычков, Ящук (Балановская), 1980, 1983,1985, 1986]. Наличие упорядоченности в этом дереве («квантуемости» этногенеза) и служит своеобразным камертоном, однозначно свидетельствует, что процесс этногенеза подчиняется постоянно действующим законам, которые еще предстоит открыть. Но здесь, чтобы компенсировать неизбежные упрощения, чтобы тестировать модели, создаваемые генетикой, нужны общие усилия этнологов, антропологов и генетиков.

На машине времени лучше путешествовать вместе.

4. КООРДИНАТЫ ПРОСТРАНСТВА

Еще одно направление исследований генофонда, сближающее генетику народонаселения с исторической антропологией — это геногеография. Тем более что географический метод в антропологии имеет давние традиции. Но очень важно отчётливо представлять особенность генетического подхода: геногеография является не географией генов, а географией генофонда.

Генофонд охватывает всю совокупность всех генов, имеющихся в популяции. География отдельных генов этой совокупности практически неисчерпаема — как индивидуальны кожные узоры на наших пальцах, так и неповторимы узоры генетического рельефа каждого гена. Но совсем иное дело с географией генофонда. Она едина для всех генов. Она выявляется при изучении совокупности генов и далее остается неизменной, сколько бы новых генов мы не изучали.

При этом география генофонда служит основой географии комплексов антропологических признаков, то есть географии антропологических типов. Методами статистической картографии можно не только определить меру общего сходства геногеографической и антропогеографической карт, но и выделить те области ареала, где это сходство нарушено, с тем, чтобы в дальнейшем исследовать причины такого несоответствия. Компьютерная картография позволяет провести совместный анализ генофонда, фенофон-да и физико-географических карт, на основе которого можно выделить ведущие факторы внешней среды при формировании населения. Но самое главное, что геногеография позволяет искать (и иногда отыскивать — см. раздел 2.3.) следы давно ушедших поколений, следы исторических событий, запечатлённых в географии современного населения.