Русский Голливуд. Выходцы из российского пространства и их потомки на «фабрике грез»

Всё же выступления в США были менее успешными, чем в Западной Европе. Актеры жили на почти нищенскую оплату, порой бедствовали. Попытка создания русско-язычного театра на Манхэттене в Нью-Йорке оказалась безуспешной — спектакли шли при полупустом зале. Тем не менее вернуться на родину по предложению Павла Орленева Алла не пожелала. Когда в мае 1906 года Орленев с труппой отправился на родину, Назимова приняла рискованное решение остаться за океаном. Ей удалось подписать контракт с известным продюсером Ли Шубертом, который, однако, поставил условие, что актриса должна в совершенстве изучить английский язык. Только после этого он был готов выпустить ее на большую сцену.

За недолгий срок Алле Назимовой удалось почти полностью справиться с этой задачей. Уроки английского она стала брать не у педагогов-лингвистов, а у актрисы Кэролайн Харрис, выступавшей на Бродвее, но также дебютировавшей в кино, в частности в фильме «Ожерелье» по новелле Ги де Мопассана. В доме Харрис Алла познакомилась с ее сыном Ричардом Бартелмессом, тогда подростком. Они подружились и позже успешно выступали вместе (первый совместный фильм и одновременно вообще первый фильм для обоих актеров был снят в 1916 году, о чем будет сказано ниже).

Между тем занятия языком с Кэролайн Харрис дали великолепные результаты. Обладавшая немалыми природными способностями, но прежде всего упорством в достижении поставленной цели, Алла Назимова менее чем за год овладела не только «театральным», но и обычным разговорным английским в его своеобразном нью-йоркском варианте. Сохранился, правда, небольшой акцент, который и учительница-актриса, и продюсер сочли даже преимуществом, оттенявшим актерское своеобразие.

При посредничестве Ли Шуберта Алла Назимова заключала с конца первого десятилетия ХХ века договоры на выступления в театрах Бродвея. От эпизодических, а затем второстепенных ролей она переходила к главным персонажам. Открытый в 1910 году новый бродвейский театр одно время даже носил название Театра Назимовой на 39-й улице (имелся в виду угол этой манхэттенской улицы и Бродвея).

Но подлинный первый крупный успех, отмеченный прессой и зрителями, принесла ей антивоенная драма 1915 года «Невесты войны» — тот спектакль, который вскоре станет притчей во языцех американских интервенционистов, стремившихся к скорейшему вступлению США в бушевавшую Первую мировую войну. Это был мелодраматический спектакль по пьесе не очень известной левой писательницы Марион Вентворс, созданный, как и сама пьеса, явно под влиянием изоляционистских настроений в США и отчасти даже в созвучии с анархистскими идеями Эммы Гольдман и ее немногочисленных последователей.

Речь шла о женщине, потерявшей двух братьев на войне (неизвестно на какой, но зрители явно видели в спектакле войну, шедшую за океаном, к вступлению в которую явно готовилось правительство США во главе с президентом Вудро Вильсоном). Героиня начинает организовывать антивоенные акции, попадает в тюрьму и там кончает свою жизнь самоубийством.

Хотя в спектакле были, мягко говоря, явно сомнительные с точки зрения политики моменты, Луис Селзник, побывавший на представлении, решил снять «антивоенное кино» и пригласил Назимову на главную роль. Ей были предложены прекрасные по тем временам условия: гонорар 30 тысяч долларов плюс по одной тысяче долларов за каждый отработанный день сверх графика.

Так началась кинокарьера Аллы Назимовой. Ей было уже больше тридцати лет, но выглядела она очень молодой и с нелегкой ролью прекрасно справилась, тем более что идеи пьесы, перешедшие в фильм, были ей в то время близки.

Фильм вышел на экраны в мае 1916 года. Он имел определенный успех, хотя по политическим соображениям критика, поддерживавшая курс президента Вильсона на подготовку к участию США в войне, хваля Назимову, в целом отзывалась о картине крайне сдержанно, а порой и резко отрицательно.

В начале следующего года Алла Назимова заключила контракт с фирмой «Метро пикчерз», которая, как мы помним, была предшественницей Эм-джи-эм. Ей была установлена высокая по тем временам ставка оплаты — 13 тысяч долларов в неделю. Тогда же она переехала в Голливуд и всецело включилась в производство кинофильмов. В городе грез ее вначале приняли осторожно, считали выскочкой, которая скоро потеряется среди опытных, знающих все входы и выходы кинодив. Знаменитая уже Мэри Пикфорд с возмущением говорила, что ей непонятно, за какие заслуги Назимовой была назначена оплата, на три тысячи долларов превышавшая ее ставку.