Русский язык в зеркале языковой игры

Как дым из трубки моряка,

Чей труп чуть виден из песка

(Н. Гумилев, Мой час).

(2) Девочка с восхищением про свою тетю: она очень красива, красива, как наша собака(А Чехов, Записные книжки).

Какие принципы строения сравнительной конструкции нарушены в двух последних примерах? В. Туровский отмечает, что второй компарат («то, с чем сравнивают») должен иметь, за некоторыми исключениями, родовой, а не конкретнореферентный статус (см. [Туровский 1988]). Действительно, убрав последнюю строчку в стихотворении Н. Гумилева и тем самым изменив статус существительного морякиз конкретно-референтного в родовой, мы получим нормальную сравнительную конструкцию. Однако этого можно достичь и не изменяя статус существительного, ср.: ...белесый встал туман, как дым из трубки моряка, сидящего на песке.Дело, очевидно, не в конкретно-референтном статусе существительного (он, вопреки утверждению В. Туровского, совершенно обычен не только для первого, но и для второго компарата), дело в том, что в (1) совмещены два временных плана — момент в прошлом, когда моряк покуривал трубку, и описываемый момент, когда он мертвым лежит на песке. Аномальность примера (2) также связана не с конкретно-референтным статусом существительного (ср. правильную фразу, где второй компарат обозначает конкретное лицо: Моя тетя очень красива, красива, как наша прима-балерина {как наша бабушка в молодости)).С другой стороны, перевод статуса второго компарата в родовой делает фразу (2) не менее аномальной (ср. странные фразы: Моя тетя очень красива, красива, как собака {как королевский пудель; как болонка)).Аномальность (2) связана с антропоцентризмом языка: сравнение человека с животными считается дискредитирующим и допускается лишь в редких случаях и по строго определенным параметрам {Маша грациозна как лань; Она гибка как змея, а он мудр как змейи т. п.).

4. Особый вид сравнений —иронические сравнения (типа: Неподкупен— как Иуда,/ Храбр и честен — как Фальстаф(Н. Некрасов, (На Ф. В. Булгарина». Сравнительная конструкция используется здесь как экспрессивный заменитель отрицательной конструкции. Вот как Высоцкий передает простую мысль: «Мы не нужны в Париже»:

Ваня, мы с тобой в ПарижеНужны, как в бане пассатижи»

Л в общем, Ваня, мы с тобой в ПарижеНужны, как в русской бане лыжи_

И всё же, Ваня, мы друзьям в ПарижеНужны с тобой, как зайцу грыжа(«Письмо Ване Бортникову из Парижа»).

Подробнее эти конструкции рассматриваются в другом месте работы (см. гл. Прагматика).

Конструкции, включающие метафору или метонимию

1. Если включение в главу, посвященную синтаксису, сравнительных конструкций ни у кого, видимо, не вызовет возражений, то рассмотрение здесь метафоры и метонимии может представиться странным. Дело в том, что «основным принципом построения метафоры является принцип сравнения»[Левин 1998: 457], многие исследователи определяют ее как «скрытое» или «сокращенное сравнение». Для нас важнее, однако, другое: кроме лексико-семантического аспекта эти виды тропов чрезвычайно интересны ив синтаксическом плане. В данной главе они рассматриваются, по преимуществу, именно в этом аспекте.

2. Метафору считают «сокращенным сравнением», однако, как отмечает Н. Д. Арутюнова, «переход от сравнения к метафоре изменяет синтаксический тип предложения»: метафора — П-й член предложений тождества {Он — шляпа!)(см. [Арутюнова 1979: 155—156]). Н. Д. Арутюнова прослеживает соотнесенность разных видов тропов (метонимии и метафоры) с синтаксической функцией: метонимия обслуживает идентифицирующую функцию ( Шляпа обернулась и посмотрела на меня),метафора — предикативную функцию (Он ужасная шляпа)(см. [Арутюнова 1979:150—152]). Ср. также:

(1) П. Н.—‘длинноносый трепет в студенческом сюртучке и при шпаге, с белой перчаткой в руке и с испуганными вороньими глазками(А Белый, Начало века. Эллис).

(2) Дарвин(...) торжественно потянул рукоятку тормоза. Поезд застонал от боли и остановился»(В. Набоков, Подвиг, XXIV).