Русский код. Беседы с героями современной культуры

АБ: Все эти музыканты не говорили нам напрямую: «Иди и сделай вот это». Они просто транслировали такой привлекательный образ.

ЭБ: Он даже не привлекательный. Это сигнал на уровне семиотики. И мы считывали это.

АБ: То есть «Тимура и его команду» отменили, а вместо него дали Джима Моррисона и его команду и всех остальных. А там, кого ни возьми – саморазрушающиеся персонажи: Джим Мориссон, Курт Кобейн, Джими Хендрикс, Дженис Джоплин. Они влияли на нас. Нам хотелось подражать им не только внешне. Мы были молоды, хотели быть крутыми. Мы серьезно к этому относились. Сейчас молодежь так не относится к музыке. Сейчас музыка – просто фон. А мы искали у музыкантов ответы на вечные вопросы. Мы их как гуру воспринимали, как учителей. Мы же не только такие джинсы хотели. Мы тексты переводили, искали ответы на вопросы. А теперь… Какие могут быть вопросы к нейросети? Вот она написала музыку. А дальше? Хотя могут, например, возникнуть нейрокульты. Ты даешь запрос нейросети, и она, как некий мировой разум, тебе отвечает.

ЭБ: Уже сейчас есть на это запрос. В нейросеть загружен весь Пушкин, Толстой. Там вся культура, как в архиве.

АБ: Если мы в юном возрасте искали ответы на вопросы в книгах, фильмах и песнях, то сейчас будут искать ответы на вопросы с помощью нейросети, как у какой-то коллективной психоматрицы. Это все равно что монетку бросать.

ЭБ: Я понимаю тебя, представляю, но радуюсь, что этот мир не застану. Орел и решка – это все-таки чистая случайность. А нейросеть действительно работает как коллективный разум. Просто очень формальный, без Духа. Там все нейронные связи учтены. Специалисты, которые этими сетями управляют, их «кормят». Это так и называется. Можно сети скормить Пушкина, а можно энциклопедию Брокгауза и Эфрона. И в результате, условно говоря, у нейросети можно спросить: «Выходить ли мне за Петю замуж?»

АБ: У меня знакомый был, который, прежде чем принять какое-то решение, сначала молился, а потом монетку подбрасывал. Он считал, что так Господь ему отвечает. Так можно относиться и к нейросети. Тем более что сейчас происходит оцифровывание всего. То есть в нейросеть может попасть вообще все – от того, что сделано, придумано и снято, до того, что запечатлели камеры на улице. Причем загружать это можно в режиме реального времени. Еще я заметил, что у меня дети часто говорят: «Мне скучно». У меня в детстве не было такой проблемы. Сначала я думал, что это столичная проблема или это моя проблема как отца. Но потом понял, что она глубже. Я как-то приехал в городок в Омской области, встретился со своим другом, который вахтовым методом работает. В общем, совсем другой человек. Но и у него такие же проблемы с детьми. Они говорят: «Скучно!» На самом деле, мы переборщили с заботой о своих детях. Мы им купили все то, чего не было у нас.

ЭБ: Ну а чего еще можно ожидать, если у каждого на телевизоре 400 каналов?

АБ: Детям постоянно нужен выброс эндорфинов, постоянно нужно получать новые впечатления. Это к нашему разговору о том, что у нового поколения нейронные связи по-другому выстраиваются. Дети сейчас нуждаются в постоянной обработке визуальной информации. Зачем читать «Войну и мир»? Это долго и скучно. Проще же посмотреть десятиминутный ролик про книгу, причем с яркими картинками.

ЭБ: По сути, мы подошли к новой точке развития. То есть в 1960-е, 1970-е, 1980-е годы мы двигались, двигались и подошли к точке физиологического предела человека. Вот наркотики, вот самоубийство. Вспомни Юкио Мисиму, который запустил целый культ самоубийства, будучи невероятно популярным писателем. Этот культ вообще возникал с той или иной силой время от времени, из века в век. Тот же Генрих фон Клейст – из немецких романтиков – совершил ритуальное самоубийство со своей подругой. Это такая гофманская эстетика. Но и тогда не было такого насаждения, такой эпидемии на самоубийства, как сейчас. Честер Беннингтон из Linkin Park – очередной пример этой эпидемии.

АБ: А сейчас это превратилось в квест для подростков. «Пройди квест и убей себя красиво».

ЭБ: И вот теперь появилась нейросеть. Она как бы подвела черту под физиологическими границами человека и предлагает новые, зафизические пределы. Получается профанация метафизики. Из этого можно выбраться или мы будем дальше скатываться? Или есть надежда развернуться, спастись? Куда жить нашим детям, в какую сторону?

АБ: Нужно смещать фокус с себя. Поднимать глаза на небо. Предпринимать усилия. А современный мир говорит, что не нужны усилия. Мы уже вспоминали, с каким трудом мы искали фильмы, книги, пластинки. А теперь этого стало так много, что нужно предпринимать усилия в обратную сторону – отказываться, отгораживаться от этого всего, потому что идет информационная перегрузка.