Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Вступив на трон, Александр пригласил для регулярных консультаций четырех друзей, которые разделяли его политические идеалы и с которыми он, будучи наследником, имел частые доверительные дискуссии, пока его отец Павел I не разогнал их. Наиболее влиятельным членом этой группы был 28-летний граф Павел Александрович Строганов (1772–1817), обучавшийся в Швейцарии и Франции, где он входил в Якобинский клуб и откуда был отозван вскоре после начала революции. Именно он вел журнал собраний их кружка. Остальные трое членов были страстными англоманами. Следующим по возрасту был польский аристократ, князь Адам Чарторыйский (1770–1861), которому тогда было 31 год и который после третьего раздела Польши был направлен семьей в Санкт-Петербург, чтобы предотвратить конфискацию обширных родовых поместий. Граф Виктор Павлович Кочубей (1768–1834) служил в дипломатических миссиях в Англии, Швейцарии и Оттоманской империи. Самый старший, Николай Николаевич Новосильцев (1761–1836), тогда в возрасте 40 лет, вернулся из Англии после нескольких лет фактической ссылки.

Согласно Чарторыйскому, четверо друзей обычно собирались на ужин в императорском дворце два-три раза в неделю, а затем удалялись с царем в ближайший светский салон, где вели свободные дискуссии[53]. Группа, которая приобрела известность как Негласный комитет (а среди его критиков — как Comité du Salut Public, орудие якобинского террора), не имела установленной повестки: темы для обсуждения возникали случайно. В один день это было положение крепостных, в другой — армии, затем статус Сената, положение дворянства или ситуация с российскими школами. Время от времени члены Комитета консультировались с другими единомышленниками, например с приверженцем Адама Смита и Иеремии Бентама Н.С. Мордвиновым, который, пожив в Англии и Соединенных Штатах, убеждал молодых друзей императора обратить внимание на права собственности, включая права крестьян, как на краеугольный камень всех остальных прав.

На первом собрании Александр сказал Строганову, что хотел бы издать указ, определявший гражданские права подданных. Д.П. Трощинский с помощью Михаила Сперанского подготовил документ, в котором утверждалось, что ни один русский человек не может быть заключен в тюрьму без предъявления ему обвинений: он должен быть судим в течение трех дней с момента ареста или отпущен. Далее гарантировалась свобода слова и религии. Указ предполагалось обнародовать во время коронации Александра, но по какой-то причине этого не произошло, и он так и не увидел света[54].

Другая идея, получившая распространение среди умеренных консерваторов того времени, призывала к усилению роли Сената путем возвращения ему функций, которые он имел при своем создателе Петре Великом. По одному из предложений Сенату предоставлялось право «выражения несогласия» в случае, если правительство нарушало существующие законы. Такой властью обладали старые французские parlements, упоминавшиеся в «Духе законов» Монтескье. Екатерина II одобрительно отзывалась об этом в своем «Наказе», в равной степени эту идею поддерживали и Щербатов, и Никита Панин. Негласный комитет санкционировал это право, но оно никогда не осуществлялось на практике. Поэтому, когда в марте 1803 года польский дворянин граф Северин Потоцкий при поддержке Сената «выразил несогласие» с тем, что он называл нарушениями дворянских прав военным министерством, Александр и Негласный комитет быстро положили конец этому выступлению против самодержавия. Были изданы инструкции, разъяснявшие, что впредь Сенат должен принимать все указы монарха, не подвергая сомнению их правомочность: они являлись законом[55].

Некоторые из идей, обсуждавшиеся на этих неформальных заседаниях, продолжавшихся с июня 1801 по 1803 год, действительно воплотились в законодательных актах, особенно те, что касались крестьян, но ни один из более амбициозных планов Негласного комитета никогда даже не приблизился к реализации. Как Чарторыйский объяснял в своих мемуарах, осуществление этих либеральных идей было возложено на консервативную бюрократию, которая не понимала их и не хотела менять существующее положение вещей. Вскоре и сам Александр, устав от бесцельных дискуссий, переключился на внешнюю политику, и Комитет был распущен. В 1818–1819 годах по просьбе Александра Новосильцев составил конституционный проект, который сохранял систему самодержавия, хотя и вписывал ее в определенные юридические рамки[*].

Так ничем закончилось намерение Александра ограничить свои полномочия.