Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Если Михаил Сперанский (1772–1839), глава правительства Александра I с 1807 по 1812 год, обычно не рассматривается в исследованиях по истории русской мысли, то это можно объяснить только тем, что он был выдающимся чиновником, входившим в царское окружение, и поэтому автоматически исключался из интеллектуальной жизни страны теми, кто писал на эту тему. В действительности же он имел ясное видение российских проблем и предлагал решения, схожие с теми, что предлагали либералы: в некоторых отношениях он был оригинальным и глубоким мыслителем, хотя его и упрекали в схоластичности и юридическом формализме. Репутация Сперанского еще больше пострадала из-за того, что его реформаторские проекты долгое время держались в секрете, став полностью известными лишь в XX веке. Как следствие, до этого времени широкая общественность знала лишь о его бюрократических реформах, усиливавших эффективность царского абсолютизма, но не понимала либеральной основы этих реформ[56].

Сперанский родился в семье обедневшего приходского священника, т. е. не принадлежал к дворянскому классу, потомственному или служилому, и этот факт будет определять отношение к нему даже после того, как он достигнет вершин служебной иерархии. Он являлся постоянным аутсайдером, который был обязан своим влиянием исключительно доверию, оказанному ему переменчивым царем. Достаточно сказать, что, когда в свои 20 лет Сперанский служил личным секретарем у князя Алексея Куракина, богатого фаворита Павла I, он не допускался к княжескому столу и ел со слугами. Жизненный опыт будущего реформатора не был благоприятным.

После окончания семинарии Сперанскому предстояла церковная карьера, что было обычным для детей российских священников. В возрасте 18 лет он поехал в Санкт-Петербург продолжать обучение в Александро-Невской семинарии. Талантливый и честолюбивый — он отказался от игры в шахматы, потому что она мешала его занятиям, — Сперанский быстро привлек внимание могущественных покровителей. Князь Куракин помог ему подняться достаточно высоко и получить дворянство, а также имение в две тысячи гектаров. Сперанский взял в жены дочь английской гувернантки, но, к его безутешному горю, она умерла сразу после рождения их единственного ребенка. Больше в брак он не вступил.

После восшествия на престол Александра, в 1803 году, Сперанский был назначен директором департамента в только что сформированном Министерстве внутренних дел, возглавлявшемся Кочубеем. На этой должности он отвечал за составление ряда важных законодательных актов, включая указ о «вольных хлебопашцах», который разрешал помещикам отпускать на волю крепостных крестьян с сохранением за ними земельных наделов. Он также составил конституционный проект. Однажды, в 1806 году, когда Кочубей заболел и не смог докладывать царю лично, он послал вместо себя Сперанского. Александр был настолько поражен им, что приблизил его к своему окружению. На следующий год он взял Сперанского с собой в Эрфурт, где представил его Наполеону, а также Талейрану, с которым тот впоследствии вступил в переписку. На Наполеона Сперанский тоже произвел впечатление, он называл его «единственной светлой головой в России» («la seule tête fraiche en Russie»)[57].Такое высокое мнение о Сперанском возникло у него в ходе частного разговора, когда французский император в шутку предложил Александру отдать его в обмен на какое-нибудь королевство[58].

По возвращении из Эрфурта Александр заставил Сперанского начать работу над обширным проектом реформы, в котором намеревался воплотить свои туманные либеральные устремления. Они нашли выражение в конституционном проекте, который Сперанский подготовил в 1809 году на основе всесторонних дискуссий с Александром — почти ежедневных в октябре и ноябре 1809 года, в ходе которых они обращались и к западной политической литературе[59]. При анализе этого документа следует помнить, что Сперанский не мог касаться того, что, как он хорошо понимал, было двумя основными проблемами, стоявшими перед Россией, — царского абсолютизма и крепостничества. Первого Сперанский не мог затрагивать потому, что царь, при всех его либеральных разговорах, не потерпел бы никаких ограничений своей власти, а второго — потому, что посягательство на него подняло бы против реформатора весь помещичий класс. Следовательно, его реформаторские проекты должны были обойти самое главное и попытаться улучшить режим, находившийся в противоречии с заявленными идеалами его правителя. В итоге эти усилия свелись к бюрократическим мерам. Однако разочаровывающий результат, на который Сперанский не в силах был повлиять, никоим образом не умаляет качество его политической мысли.