Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Карамзин (1766–1826), один из основателей современной русской литературы, современного русского литературного языка и историографии, родился близ Самары на средней Волге, в обеспеченной, но далеко не богатой дворянской семье. В юности он получил западное образование и в возрасте 20 лет переехал в Москву, где вступил в местную масонскую организацию. На него повлияла масонская философия, объяснявшая социальные и политические несовершенства не плохими институтами, а человеческими недостатками. В 1789 году он отправился в большое путешествие по Западной Европе и посетил Германию, Швейцарию, Францию и Англию. «Письма русского путешественника», в которых он описывал свои впечатления, в значительной степени лишены политических комментариев, даже несмотря на то, что Карамзин оказался свидетелем событий начала Французской революции. В противоположность некоторым более ранним русским путешественникам, которые все на Западе находили неприятным, Карамзин был доволен тем, что увидел, и вернулся домой спустя 15 месяцев настроенным критически скорее по отношению к положению дел в собственной стране.

Теперь он обратился к литературе, основал журнал и стал писать повести и рассказы в сентиментальной манере. Однако бессмысленная цензура, введенная Павлом I, делала такое сочинительство все более затруднительным и в конце концов заставила Карамзина отказаться от литературной работы и посвятить себя изучению русской истории. Вскоре после своего вступления на престол Александр I, которого Карамзин восторженно приветствовал, назначил его официальным историографом, что дало ему возможность до конца жизни посвятить себя сочинению того, что стало «Историей государства Российского», первой интерпретацией прошлого России, сочинением, завоевавшим внимание широкой читательской аудитории: «История государства Российского» вышла в 12 томах в 1816–1829 годах, изложение было доведено до начала XVII века.

Политические взгляды Карамзина сформировались главным образом под влиянием его исторических исследований, т. е. его защита абсолютной монархии для России исходила не из политической теории, а из убеждения, подобного тому, которого придерживался Татищев: каждая страна имеет собственные традиции, определяющие, какое устройство является для нее более подходящим[75]. Несмотря на то что он рассматривал самодержавие как «палладиум» России, не желая ни конституции, ни представительного собрания, в глубине души он оставался республиканцем, в чем тайно признавался другу[76]. Говоря так, он имел в виду, что, даже если в теории лучшим типом правления является республиканское, для России оно не подходит.

Стать защитником самодержавия Карамзина убедили исторические свидетельства, которые доказывали, что всякий раз, когда этот принцип выхолащивался или отменялся, Россия погружалась в анархию и становилась жертвой иностранного порабощения. Так произошло в киевский период, когда централизованное государство, по мнению Карамзина, распалось из-за ослабления великокняжеской власти, затем снова в ходе Смуты в начале XVII века — во время междуцарствия, наступившего после конца династии Рюрика. В традициях Монтескье Карамзин отделял подлинную монархию от деспотизма. Самодержавие для него означало власть, не ограниченную ни законом, ни представительными органами, но такую, которая управляла в тесном сотрудничестве с дворянством, получившим неприкосновенные права собственности. Прежде всего, подлинное самодержавие не вмешивается в личные свободы своих подданных, разрешая им жить так, как они считают целесообразным. Эта концепция монархии, абсолютной, но только в ограниченной сфере, была новой для России. Она появится затем в политической философии славянофилов.

У Карамзина, поглощенного изучением истории, не было желания погружаться в политику, но он против своей воли оказался втянутым в нее по настоянию человека, которому он не мог отказать, — сестры царя, великой княгини Екатерины. Княгиня, чей муж, принц Георг Ольденбургский, был губернатором Твери, Новгорода и Ярославля, содержала в Твери салон, в который приглашались московские консерваторы, враждебные либеральным течениям, доминировавшим тогда при дворе в Санкт-Петербурге.