Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Вступление на престол Александра I после беспорядочного правления его отца было встречено с бешеным энтузиазмом. Но вскоре этот пыл испарился, главным образом из-за нелепых действий Александра во внешней политике. Игнорируя рекомендации своих советников, он вовлек российские войска в военные действия Третьей антинаполеоновской коалиции и в 1805 году потерпел сокрушительное поражение под Аустерлицем. Ничего подобного не происходило с российскими вооруженными силами со времен Петра: в течение прошедшего столетия они шествовали от победы к победе и начали ощущать себя непобедимыми. Словно желая сделать положение еще хуже, два года спустя после аустерлицкого разгрома Александр вступил в антибританскую коалицию с Наполеоном в Тильзите, что российское общественное мнение единодушно осудило. Последовавшие под руководством Сперанского реформы интерпретировались в различных кругах общества как навеянные французскими революционными образцами, что никак не способствовало популярности Александра.

Тверь стала центром оппозиции. Разочарование правящим монархом было настолько глубоким, что некоторые критики думали о перевороте, который сместил бы Александра[77]. Екатерина, дружески относившаяся к Карамзину и слышавшая о его критических замечаниях в адрес политики Александра, попросила его записать их. Карамзин с неохотой уступил и зимой 1810/11 года подготовил записку «О древней и новой России»[78]. В марте 1811 года Карамзин встретил Александра в Твери, и там его вовлекли в политическую дискуссию, в ходе которой он защищал принцип самодержавия, в то время как самодержец, по всей видимости, отстаивал ограниченную монархию. Прежде чем Александр отбыл, Екатерина вручила ему карамзинскую записку.

Записка «О древней и новой России» состоит из трех частей. Первая — краткая история России от самого начала до 1801 года. Во второй содержится критика правления Александра I. В третьей дается ряд рекомендаций.

В исторической части Карамзин стремился показать, что самодержавная система правления для России необходима. Акцент здесь сделан на политике — социальные и экономические факторы отнесены лишь к фону, хотя далее Карамзин выступает против освобождения крепостных. По его утверждению, все попытки ослабить самодержавие оказывались губительными для России, всякий раз, когда русским людям выпадала такая возможность, они наделяли своих правителей неограниченной властью, как это произошло в 1613 году, когда на трон был избран молодой Михаил Романов. Однако, поступая таким образом, народ полагал, что государь не будет вмешиваться в личную жизнь подданных. Критикуя Петра Великого за эксперименты с обычаями своих подданных, Карамзин писал:

Народ в первоначальном завете с Венценосцами сказал им: «Блюдите нашу безопасность вне и внутри, наказывайте злодеев, жертвуйте частию для спасения целого», — но не сказал: «Противуборствуйте нашим невинным склонностям и вкусам в домашней жизни». В сем отношении Государь, по справедливости, может действовать только примером, а не указом[79].

Далее Карамзин критиковал Петра за насильственную вестернизацию, нанесшую урон национальной гордости русских.

Он высоко оценивал Екатерину II, которая демонстрировала терпимость и таким образом «очистила самодержавие от пятен тирании», хотя и критиковал ее за «слабости» и потворство роскоши.

Затем он перешел к уничтожающей критике политики Александра I — как внешней, так и внутренней, критике, не имевшей прецедента в российской истории: на подобные инвективы осмеливался только князь Курбский, но он писал, находясь в безопасности, на территории Речи Посполитой.

В этой части Карамзин прямо взялся за проблему самодержавия. Не называя ни Негласный комитет, ни Сперанского по имени, он обратился к попыткам Александра подчинить свою власть правовым нормам при вступлении на престол и далее продолжил:

Но кому дадим право блюсти неприкосновенность этого закона? Сенату-ли? [Государственному] Совету-ли? Кто будут члены их? Выбираемые Государем, или Государством? В первом случае они — угодники Царя, во втором захотят спорить с ним о власти, — вижу Аристократию, а не Монархию. Далее: что сделают Сенаторы, когда Монарх нарушит устав? Представят о том Его Величеству?