Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Выдающейся личностью в Южном обществе был Павел Пестель, армейский офицер с разносторонними интеллектуальными интересами. Он отклонил конституционную монархию как род политического обмана. После ареста он следующим образом описал свой переход к республиканству:

Я вспоминал блаженные времена Греции, когда она состояла из республики, и жалостное ее положение потом. Я сравнивал величественную славу Рима во дни республики с плачевным его уделом под правлением императоров. История Великого Новгорода меня также утверждала в республиканском образе мыслей. Я находил, что во Франции и Англии конституции суть одни только покрывала, никак не воспрещающие министерству в Англии и королю во Франции делать все, что они пожелают. И в сем отношении я предпочел самодержавие таковой конституции, ибо в самодержавном правительстве, рассуждал я, неограниченность власти открыто всем видна, между тем как в конституционных монархических тоже существует неограниченность, хотя и медлительнее действует, но зато и не может так скоро худое исправить. Что же касается до обеих палат, то они существуют для одного только покрывала. Мне казалось, что главное стремление нынешнего века состоит в борьбе между массами народными и аристокрациями всякого рода, как на богатстве, так и на правах наследственных основанными. Я судил, что сии аристокрации сделаются, наконец, сильнее самого монарха, как то в Англии, и что они суть главная препона государственному благоденствию и притом могут быть устранены одним республиканским образованием государства. Происшествия в Неаполе, Гишпании и Португалии имели тогда большое на меня влияние. Я в них находил по моим понятиям неоспоримые доказательства в непрочности монархических конституций и полные достаточные причины к недоверчивости к истинному согласию монархов на конституции, ими принимаемые. Сии последние соображения укрепили меня весьма сильно в республиканском и революционном образе мыслей. Из сего изволит Комитет усмотреть, что я в сем образе мыслей укреплен был как чтением книг, так и толками о разных событиях, а также и разделением со мною сего образа мыслей многими сочленами Общества. Все сие произвело, что я сделался в душе республиканец, и ни в чем не видел большего благоденствия и высшего блаженства для России, как в республиканском правлении[86].

Политическая программа Пестеля (сохранились лишь ее фрагменты), названная в подражание древнерусскому своду законов «Русской правдой», призывала к свержению монархии и установлению временной диктатуры, чьей задачей являлось предотвращение реставрации старого режима. Крепостное право и все классовые привилегии должны были быть отменены. Отвергая план федеративной России, популярный на Севере, Пестель выступал за абсолютно унифицированное государство и ассимиляцию этнических меньшинств.

Северное и Южное общества находились в контакте, предпринимались попытки объединения, но они расстроились из-за того, что Южное общество настаивало на республиканской форме правления.

Полиция информировала Александра о существовании тайных организаций, но он оставил их без внимания, заявив, что и сам когда-то разделял такие же «мечты и заблуждения» и потому не ему «подобает быть строгим»[87]. Его равнодушие позволило будущим декабристам подготовить мятеж.

Мы можем пропустить события 14 декабря 1825 года, так как они не являются частью интеллектуальной истории. Достаточно сказать, что мятежники использовали внезапную смертью Александра и замешательство, сопровождавшее междуцарствие, и попытались свергнуть правительство, но быстрые и решительные действия преемника Александра, Николая I, подавили восстание. Первая русская революция, таким образом, закончилась полным поражением. В то время как память о ее лидерах — пятеро из них были повешены и более сотни сосланы в Сибирь на рудники или на поселение — бережно сохранялась последующими российскими радикалами и либералами, их восстание не имело никакого результата. Когда революционное движение примерно сорок лет спустя возродилось, большинство его лидеров были уже не аристократами, а разночинцами, пытавшимися достичь своих целей не путем государственного переворотам посредством народной революции.

Главным последствием восстания декабристов стало усиление консервативных, просамодержавных сил.