Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Русский поэт Александр Пушкин (1799–1837) обычно не воспринимается как политический мыслитель, а если в какой-то степени и рассматривается в таком качестве, то как друг декабристов и жертва царских преследований. Но вопрос этот намного сложнее. Пушкин пережил интеллектуальную эволюцию, которая примерно в 1826 году (после восстания декабристов и в некоторой степени благодаря ему) превратила его из поверхностного сторонника либеральных ценностей в консерватора. Его консерватизм оригинален тем, что он защищал самодержавие, руководствуясь не политическими или социальными мотивами, а культурными: по мнению Пушкина, прогресс просвещения в России неразрывно связан с самодержавной монархией. К моменту своей безвременной смерти он был убежденным монархистом и разделял политические идеи Николая I.

В начале 1820-х годов Пушкин отдавал дань преобладавшему либеральному умонастроению: он прославлял Наполеона и соглашался говорить об отмене крепостного права и привилегий помещиков[88]. Некоторые из его ранних стихотворений, такие как «Вольность», «К Чаадаеву» и «Деревня», приветствовали появление свободы в России, что привело к предупреждению со стороны властей и к ссылке в 1820 году сначала в Кишинев, затем в Одессу и, наконец, в деревенское имение его отца.

Однако его либерализм никогда не был искренним, и постепенно Пушкин стал более консервативным[*]. Он придавал огромное значение культуре и традициям, которые, как он стал считать, лучше всего охранялись монархией в тесном сотрудничестве с аристократией.

Сначала что касается традиций. «Уважение к минувшему, — писал Пушкин, — вот черта, отличающая образованность от дикости; кочующие племена не имеют ни истории, ни дворянства»[89]. Острие его критики «Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева (он написал пародию на него под названием «Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург») было направлено на отказ Радищева, радикального сторонника отмены крепостничества, от прошлого. Радищев, как Пушкин писал за год до своей смерти, «есть истинный представитель полупросвещения. Невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему, — вот, что мы видим в Радищеве»[*].

Для Пушкина главным носителем традиции являлась аристократия. Он очень гордился своей родословной, тем фактом, что Пушкины сыграли важную роль в русской истории. Но, как и Щербатов, он проводил различие между подлинной аристократией, состоящей из потомков удельных князей и бояр, и новым дворянством, созданным петровской Табелью о рангах. Он сожалел о вытеснении потомственного дворянства служилым:

Смотря около себя и читая старые наши летописи, я сожалел, видя, как древние дворянские роды уничтожились, как остальные упадают и исчезают, как новые фамилии, новые исторические имена, заступив место прежних, уже падают, ничем не огражденные, и как имя дворянина, час от часу более униженное, стало наконец в притчу и посмеяние разночинцам, вышедшим во дворяне, и даже досужим балагурам![90]

Как и Щербатов, он считал неравенство «законом природы»[91]. Как и Щербатов, он видел в наследственном статусе аристократии противовес чрезмерной монархической власти: «Потомственность высшего дворянства есть гарантия его независимости; обратное неизбежно связано с тиранией»[92].

Он боялся простых людей и чувствовал отвращение к Соединенным Штатам, описанным в «Рассказе о похищении и приключениях» Джона Теннера и в токвилевской «Демократии в Америке»: «С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству»[93].

Пушкин стал защитником самодержавия отчасти в результате исследования Смуты, которое он предпринял, готовясь к написанию «Бориса Годунова», а отчасти реагируя на декабристское и польское восстания. Он высоко оценивал российскую монархическую власть за ее культуртрегерскую, просветительскую деятельность: «Не могу не заметить, что со времен восшествия на престол дома Романовых у нас правительство всегда впереди на поприще образованности и просвещения. Народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно»[94].

Его консерватизм отчетливо проявился в отношении к двум центральным современным проблемам: цензуре и крепостничеству. Он постоянно подвергался замечаниям со стороны либо Николая I, взявшего на себя обязанность быть его личным цензором, либо графа Бенкендорфа, шефа жандармов, и Уварова, министра просвещения: их цензура была настолько жесткой, что Пушкин никогда не увидел ни одну из своих пьес на сцене. Тем не менее со временем он пришел к одобрению цензуры даже в ее наиболее тягостной форме (предварительной цензуры), считая ее проявлением моральных обязательств власти перед обществом: