Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Вот те главные начала, которые надлежало включить в систему общественного образования, чтобы она соединяла выгоды нашего времени с преданиями прошедшего и с надеждами будущего, чтобы народное воспитание соответствовало нашему порядку вещей и было не чуждо европейского духа[105].

Уваровская триада — «православие, самодержавие, народность» — стала идеологическим обоснованием правления Николая I [*]. Она была поддержана рядом посредственных ученых и журналистов, которые соперничали друг с другом в восхвалении величия России и ее предполагаемого иммунитета к революционным бациллам; среди них были московский историк Михаил Погодин и его петербургский коллега Степан Шевырев.

«Система» внедрялась с помощью множества бюрократических и полицейских мер, и власти преуспели в своих целях: Россия избежала революционных и националистических потрясений, поразивших Европу. В России не получили отклика революции 1820-х и 1830-х годов, а также революции 1848 года. Это убедило сторонников доктрины «официальной народности», что Россия невосприимчива к революции: жесткость была спутана со стабильностью. В революционном 1848 году поэт Ф.И. Тютчев, близкий к Погодину и другим приверженцам доктрины «официальной народности», написал эссе, в котором утверждал, что в Европе есть лишь две «действительные силы» — революция и Россия:

Эти две силы теперь противопоставлены одна другой, и, быть может, завтра они вступят в борьбу. Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой! От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мир был свидетелем, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества[106].

Исходя из этой предпосылки, Тютчев далее утверждал, что Россия невосприимчива к революции потому, что революционные движения по своей сути носят антихристианский характер, в то время как Россия — страна глубоко христианская. Проживи Тютчев достаточно долго, что бы он сказал, увидев Россию раздираемой самой кровавой революцией, которую когда-либо переживало человечество, в то время как Европа после 1848 года превратилась в оазис стабильности?

Славянофильское движение, возникшее во время правления Николая I, было ответом на течение в европейской философии, которое занималось поисками места каждой нации или страны в мировой истории. Эта зародившаяся в Германии философия истории стала реакцией на французское Просвещение: она отвергла просвещенческий взгляд, согласно которому цивилизация является универсальным феноменом, по существу одинаковым во всех местах и во все времена, и предпочла релятивистский подход, который представлял историю как прогрессивное, с началом и концом, раскрытие «истины», как процесс, в котором нации играли решающую роль носителей конкретных идей. С этой точки зрения нации делились на «исторические» и «неисторические»: те, что способствовали прогрессу истории, и те, что были отброшены им.

Новая концепция имела хождение по всей Европе во время постнаполеоновской эпохи Реставрации. Она существенно повлияла на «Историю цивилизации в Европе» Франсуа Гизо — первоначально это был курс лекций, прочитанный им в Сорбонне в 1828 году. Гизо определял европейскую культуру как результат взаимодействия трех сил — католического христианства, классического наследия и культуры варваров, завоевателей Римской империи. Формулировка Гизо и философия истории Гегеля поставили интеллектуалов и в странах, не принадлежавших к западному сообществу, перед вопросами: где мы находимся? что составляет нашу цивилизацию? и каков был, есть или будет наш вклад в общую сокровищницу человеческой цивилизации?

Славянофильство возникло в Польше: страна с почти тысячелетней национальной историей переживала в конце XVIII века крайнее унижение, так как соседи лишили ее независимости. Эта катастрофа заставила польских интеллектуалов сформулировать в начале XIX века историческую доктрину, которая возвышала славян в целом и поляков в особенности над их немецкими угнетателями[107]. «Характерным отличием древних славян, — писали они, — были, помимо всего, их доброта, скромность, человечность, гостеприимство, веселый нрав… Ясная и спокойная натура славян отражена в их социальной жизни и законах, ее регламентирующих. Все исследователи того времени единодушны, что у славян была патриархальная система, основанная на принципе равенства, сочетавшая огромное влияние племенной власти с личной свободой»[108].