Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»

Из всех эсхатологических пророчеств, которые Талицкий знал досконально и мог в любой момент (даже после продолжительных мучений) воспроизвести по памяти (эти тексты составляет бóльшую часть его «Покаянного исповедания»), ключевое значение для него имели два. Первое пророчество – из 7‐й главы Книги пророка Даниила о видении выходящих из моря четырех зверей, которых Талицкий вслед за многими христианскими толкователями соотносил с четырьмя царствами: «Первый [зверь], аки лвица, – Вавилонская монархия. Вторый, аки медведица, – Персидская монархия. Третий – рысь или пардус – Эллино-Греческая монархиа. Четвертый зверь, десяторожный, – Римская монархиа».

Второй важнейший для Талицкого текст пророчества содержится в 17‐й главе Откровения Иоанна Богослова о багряном семиглавом звере, на котором восседала Вавилонская блудница и каждую голову которого, по объяснению Ангела, следует соотносить с семью царями, а самого зверя следует считать восьмым царем, который «пойдет в погибель». Следуя за толкованиями на Апокалипсис Андрея Кесарийского, Талицкий этого зверя считает Антихристом, который будет властвовать над теми четырьмя монархиями, которых в образе четырех зверей увидел пророк Даниил (см. Дан. 7: 1–18). Талицкий предлагает обратиться к различным царствам и попытаться найти такое, в котором бы оказалось «толикое число» царей, сколько рогов у багряного зверя. Своими расчетами книгописец поделился в «Покаянном исповедании»: «Сочисление царей российских: первый царь Иоанн Васильевич, вторый царь Феодор Иоаннович, третий царь Борис, четвертый царь Василий Шуйский, пятый царь Михаил Федорович, шестый царь Алексей Михайлович, седмый царь Федор Алексеевич, осмый царь Петр Алексеевич (прежде Иоанна избран на царство)».

Итак, Петр I – восьмой царь. Поразительное совпадение! Но совпадение ли? У Талицкого было множество других аргументов в пользу того, что это не простое совпадение. Например, согласно авторитетным толкованиям, «число зверя», открытое в 13‐й главе Апокалипсиса (Откр. 13: 18), может указывать на последний год существования земного царства с момента завершения тысячелетнего периода «удержания» сатаны, произошедшего во время Страстей Христовых и Его Крестной смерти. Следовательно, чтобы определить эсхатологическую дату, нужно сложить 1) количество земных лет Христа; 2) период, в течение которого, согласно Откровению Иоанна Богослова (Откр. 20: 1–2), сатана был связан; 3) и так называемое «число зверя»: 33 + 1000 + 666 = 1699[544]. Значит, с наступлением 1700 г. нужно ожидать страшных событий, которые позволят людям познать Антихриста. И они действительно произошли!

Итак, многие ветхозаветные и новозаветные пророчества, как считал Талицкий, указывают на Петра как на Антихриста. «И я, по сим пророческим глаголам разсуждах, и лета сочислях, и о царстве, и о Антихристе приводил твое имя, понеже другаго подобия таковаго царя в царственных книгах не обрел», – заявляет в «Покаянном исповедании» Талицкий, смело обращаясь к самому Петру.

Но вся эта аргументация, в основе которой лежало наложение эсхатологических пророчеств на исторический материал, помноженное на некоторые расчеты, приобретает для Талицкого значение (и как бы активируется) только ввиду действий Петра – того самого царя, на которого указывают пророчества и от которого одно за другим исходят повеления, противоречащие святым установлениям Церкви. «Да что и делом в тебе видех!» – продолжал вести на бумаге свой диалог с царем Талицкий. Сперва «повелел ты с притужением брити брады, также пити и продавать явно во всем царстве своем табак», начинает свой разбор конкретных поступков царя книгописец. Заметим, что введение брадобрития в «Покаянном исповедании» Талицкого стоит на первом месте в списке деяний, раскрывающих нечестивую и беззаконную сущность Петра. К сожалению, развернутая аргументация Талицкого о брадобритии в «Покаянном исповедании» оказалась замазана чернилами (скорее всего, самим же Талицким). Но, надо думать, он привел какие-то из тех аргументов специального Окружного послания патриарха Адриана против брадобрития, которые подробно разбирались выше. Наверняка Талицкий был знаком и с этой проповедью, и со всеми теми каноническими текстами, на которых она основывается (см. п. 8–13 в этой книге).