Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»

Важно отметить, что многие современники Талицкого, внимательно наблюдавшие за его процессом, едва ли имели возможность ознакомиться с его взглядами по первоисточнику: за списками эсхатологических сочинений книгописца велась настоящая охота. Но при этом все хорошо знали, что в аргументации Талицкого против Петра I брадобритие имело первостепенное значение. В ноябре 1704 г. монах московского Симонова монастыря упомянул про «еретичество» Талицкого. В ответ на это старец Захарий заявил: «Что де ты Талицкого поминаешь. Талицкой де мученик, свят. Вот де затеяли, бороды и усы бреют, какое де это доброе? Вот де и табак проклятый ныне пьют въявь»[545]. И.-Г. Фоккеродт в своем сочинении о России 1737 г. о деле Талицкого написал следующее: «Один русский из простого звания, Талицкий, изучивший в Москве книгопечатание, тайно завел в деревне печатню и обнародовал книжечку, в которой доказывал, что Петр – Антихрист, потому что стрижением бород позорит Образ Божий, приказывает резать и распластывать людей по их смерти, попирает церковные уставы и другие, какие только есть, вводит нелепости»[546]. Фоккеродт находился в России с 1712 г.: сначала в доме Я. В. Брюса воспитывал его племянников, а три года спустя стал секретарем Д. К. Кантемира, после чего поступил на службу при прусском дипломатическом представителе в России[547]. Примечательно, что Талицкий среди людей, некогда составлявших круг общения Фоккеродта (не исключено, что он узнал об этом деле от самого Брюса), имел репутацию человека, который пришел к убеждению в том, что Петр – Антихрист, в первую очередь из‐за «таких нелепостей», как брадобритие[548].

Но, разумеется, брадобритие и табакокурение были не единственными аргументами Талицкого, утверждавшего, что Петр своими деяниями и повелениями доказал свою сущность.

«Ты же от своего лица повеле написати указы, чтобы сходилися мужи и жины, и проносили от имей своих сребро, и играли в лоты», – продолжает Талицкий[549]. И это повеление также противоречит церковным заповедям: «заповедано нам от Святыя Церкви, да не собираемся на всякия игры»[550].

Но окончательно Талицкий утвердился в своих убеждениях в январе 1700 г., когда по указу царя было введено новое летоисчисление, а затем впервые праздновалось новолетие 1 января, причем главным режиссером этих нечестивых празднеств был сам царь: «Потом повелел еси празновать обновление года генваря первое число. И в той день на Красной площади повелел еси поставить крест превеликий, зделав из досок, а что на нем было написано, того не вем, токмо подпись едина: „Здравствуй, лета Господня: 1700“. И все ты повеле сжечь. Ты же повеле во всем граде в той день всякого чина людем елником и иными древами венчати врата [и] у всякова пред враты возжигати огнь в нощь»[551]. Основываясь на поучениях святых отцов и исторических произведениях, Талицкий доказывал, что все эти празднования, введенные Петром I, имеют нехристианскую природу. Повеление вешать над дверями ветви деревьев (в то время как у христиан принято знаменовать вход в дом крестом)[552], фейерверки и салюты, зажигание огней у дворов[553], напомнившие Талицкому ритуальные обряды зороастрийцев («возжигание огня в Персиде почитают вместо Бога»), а затем и сожжение большого креста на Красной площади с наступлением 1700 г. – той самой даты, на которую и указывают арифметические расчеты, – все это окончательно убедило Талицкого в том, что наступили последние времена и явился уже на земле во плоти Антихрист. «И я, по сим пророческим глаголам разсуждах, и лета сочислях, и о царстве, и о Антихристе приводил твое имя, понеже другаго подобия таковаго царя в царственных книгах не обрел. Да что и делом в тебе видех» – делает вывод Талицкий.

Итак, наступили последние времена, и это точно! А царь Петр и есть Антихрист.

Нужно заметить, что Талицкий был далеко не единственным и даже не первым, кто пришел к такому выводу. То в одном, то в другом уголке Московского царства обнаруживались «московиты», у которых в голове возникали такие мысли, причем независимо от Талицкого. Дела Преображенского приказа показывают: такие мысли возникали в их головах как реакция на новости о шокирующем поведении царя после возвращения из путешествия по странам Западной Европы.