Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Дорогой Георгий Леонидович!

Уже раз посылала Вам Тарантас. Посылаю теперь еще два номера, вышедшие с тех пор. Как видите, «мы занимаемся здесь маленьким, но реальным делом» (так сказала кузина Магда, восстановляя культ св. Хлодоальда)[1063]. Скажите, что думаете по поводу Тарантаса. Меня дома за него ругают, но я не вижу особенных к тому причин. Правда, он худосочный, но поэтам негде развернуться; намерения у них самые серьезные. Тарантас орган того самого клуба с чаепитиями, о котором я Вам писала. Меня в Тарантасе зовут Леонидова (своим именем не могу называться по причине Руля)[1064]. Стараюсь не изменять традициям моего учителя in arte poetica и моего города[1065]. Что Вы думаете по поводу стихов Вл. Пиотровского, напечатанных в Руле?[1066] Посылаю Вам их. Мне кажется, что это очень талантливый поэт, много талантливее невыносимой для меня райской птицы. За последнее время он написал стихов, лучших, чем те, которые я Вам посылаю, и нигде их не напечатал. Здесь вообще в области литературы становится все пустыннее. Что Вы думаете по поводу этих стихов [?] Считаете ли Вы, что автору (он чрезвычайно самолюбив) имело бы смысл послать свои стихи в редакцию «Чисел» или «Современных записок»? Решила спросить Вашего совета по этому поводу, потому что грустно смотреть, как поэт и такой даровитый превращается в шоффера [sic!] (но все это дело конфиденциальное)[1067].

Появление «Тарантаса» на страницах «Руля» едва ли могло произойти без протекции Владимира Набокова. Несмотря на все финансовые сложности издания к началу 1930‐х годов, о которых сообщает И. В. Гессен[1068], тираж газеты обеспечивал берлинскому кружку широкую известность, тем более что некоторые члены Клуба были связаны с «Рулем» и вне рамок своего объединения, а сотрудничавшие с «Рулем» литераторы становились гостями Клуба. Так, пражский публицист и литератор Евгений Недзельский (еще малоизученная и, безусловно, интересная фигура), которого Гессен характеризовал как «одного из наших молодых талантливых сотрудников»[1069], не будучи напрямую связан с «Клубом поэтов», поместил в «Тарантасе» одно стихотворение («Снег сугробом навесу…»), оказавшись на его страницах первым, но как автор «Руля» совсем не случайным гостем[1070]. В дружеской компании Горлина некоторое время находился и Борис Вильде, тогда же печатавшийся в «Руле»[1071]. Его отношение к «Клубу поэтов» зафиксировано в еще одной версии воспоминаний Евгении Каннак: «Членов – писателей и поэтов – у нас было немного, не больше двадцати пяти. Иногда состав кружка расширялся: приезжали гости из Парижа, например, Георгий Раевский, Ирина Одоевцева, или же – на краткий срок – поэты из прибалтийских стран: из них запомнился мне Борис Вильде, писавший под псевдонимом „Дикой“»[1072]. Один из литераторов, Георгий Раевский (брат Сергея Горного, см. выше), когда-то учившийся в Берлинском университете и до 1924 года живший в Берлине, также участвовал в одной публикации кружка[1073].