Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Ныне широко известный автопортрет Хлебникова (перо, чернила, оригинал хранится в РГАЛИ: Ф. 3145 (Н. И. Харджиев). Оп. 1. Ед. хр. 771) обычно датируется 1909 годом. Эйзенштейн и публика могли увидеть этот рисунок благодаря Алексею Крученых, который дважды напечатал его в 1928 году – на фронтисписе книги «15 лет русского футуризма» (снабдив предположительной датировкой: «1910 г.?») и на обложке брошюры «Неизданный Хлебников: Выпуск 3» (тут он дан в виде грубой прорисовки работы Ивана Клюна). Начиная с 1980‐х годов этот автопортрет около 15 раз печатался на обложках разнообразных изданий сочинений Хлебникова, а также десятки раз репродуцировался на фронтисписах и в иллюстративных подборках хлебниковедческих научных сборников.

Датировка 1909 годом до сих пор воспринимается как данность – и читателями Хлебникова, и исследователями. Эта датировка восходит, по всей видимости, к Н. И. Харджиеву, в собрание которого автопортрет попал из архива Крученых. Автопортрет становился предметом искусствоведческой и семиотической рефлексии в статьях Р. В. Дуганова и И. Е. Лощилова (см.: Дуганов Р. В. Рисунки Хлебникова // Панорама искусств. Вып. 10. М., 1987. С. 366–379; Лощилов И. Е. Автопортрет Велимира Хлебникова 1909 года: к вопросу о границах личности поэта // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. Вып. 5: Проблемы границы в культуре. Тарту, 1998. С. 155–183).

Между тем общепринятая датировка автопортрета 1909 годом, на наш взгляд, ошибочна. Наша гипотеза состоит в том, что этот замечательный автопортрет – не что иное, как графическая версия (симультанная авторская перерисовка) известной фотографии Хлебникова в сюртуке (фото датируется 1912/1913 годами, следовательно, соответствующая датировка должна быть и у автопортрета):

Аутентично этот самый известный портретный рисунок Хлебникова воспроизводился, насколько нам известно, лишь в недавнем каталоге выставки «Архив Харджиева» (М., 2018. С. 136. Кат. № 108). На выставке и в публикации автопортрет предстал в своем аутентичном виде – рисунок пером на тетрадной странице в линейку, в сопровождении двух авторских записей (подписей):

Заседания общества / изучения моей жизни.

Я Русский стало быть мой / Север мира[.] Значит я повелитель ста / народов[.]

Между тем впервые эти в высшей степени примечательные записи, сопровождающие автопортрет, обнародовал все тот же Алексей Крученых, среди разрозненных черновых записей будетлянина (см.: Записная книжка Велемира [так!] Хлебникова / Собрал и снабдил примечаниями А. Кручёных. М., 1925. С. 7). На фронтиспис этой книги Кручёных поместил указанную фотографию (но не датировал ее).

Помимо этой фотографии широко известна еще одна – в профиль – где Хлебников в том же сюртуке. Полагаю, очень высока вероятность того, что оба фотопортрета были сделаны одномоментно (профиль и фас), ибо совпадают одежда и прическа. Поэтому датировка этих фото разными годами (1912 и 1913) представляется неубедительной. Обе эти фотографии стали основой для целого ряда позднейших посмертных портретов Хлебникова (фас и профиль), созданных его современниками (например, портрет работы В. Татлина (1938/1939), напечатанный на фронтисписе тома «Неизданных произведений» (М., 1940) Хлебникова).

Эйзенштейн вне всякого сомнения знал рассмотренный автопортрет Хлебникова; о его наблюдениях по поводу графической манеры поэта см. далее финальный комментарий.

«Ницшеанство» «председателя земного шара». – Как известно, идеи Ницше оставили сильный отпечаток на всей духовной жизни Европы начала века, не были исключением и представители русского авангарда. Так, например, критика многократно проецировала творчество Маяковского на идеи Ницше – и до, и после революции (ср.: Силлов В. Революция духа (Ницше и Маяковский) // Юнь (Владивосток). 1921. № 1. С. 12–26; эта статья перепечатана в изд.: В. В. Маяковский: Pro et Contra. СПб., 2006. С. 603–606). О внимании Хлебникова к наследию немецкого мыслителя см. статью Хенрика Барана «Хлебников и Ницше: кусочки незавершенной мозаики» (Baran H. Khlebnikov and Nietzsche: Pieces of an Incomplete Mosaic // Nietzsche and Soviet Culture: Ally and Adversary. Cambridge, 1994. P. 58–83).