Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Пересекались и научные интересы Розанова и Семенова: русская поэзия, особенно первой половины XIX века, прежде всего творчество М. Ю. Лермонтова, изучение связей русской лирики и фольклора. При этом, официально занимаясь «Золотым веком» русской поэзии, оба тайно лелеяли любовь к поэзии века «Серебряного». Об этом говорят розановские дневниковые записи, его научные тексты и семинары[1106]. Интерес к поэзии символизма выходит на поверхность и в семеновском письме от 18 апреля 1940 года, где он с радостью сообщает своему корреспонденту о том, что куплены «стихи Брюсова (малая серия библиотеки поэта)»[1107]. Недаром в 1920–1930‐е годы Семенов был близок к владикавказскому поэтическому кружку В. А. Меркурьевой[1108]. Любовно собранная им коллекция, небольшая, но состоящая из первоизданий поэтов конца XIX – начала ХХ века, от А. Н. Апухтина, А. А. Голенищева-Кутузова, К. Р., К. К. Случевского, К. М. Фофанова к А. А. Ахматовой, К. Д. Бальмонту, М. А. Волошину, Н. С. Гумилеву, О. Э. Мандельштаму и далее до футуристов, которую я когда-то видела в его владикавказском доме, ныне, к сожалению, утрачена.

Библиофильство содействовало собиранию замечательных книжных коллекций и также, несомненно, сближало. Уверенный, что его слова попадут на плодородную почву, Семенов, приехавший в командировку в Ленинград, извещал Розанова 18 апреля 1940 года: «Здесь в книжный магазинах новинок совсем нет; в антикварных, по-видимому, есть интересные книги; в ближайшие дни посещу все лучшие книжные магазины»[1109]. Семеновское лермонтовское книжное собрание было передано в 1950‐е годы в музей «Домик Лермонтова» в Пятигорске, библиотека Розанова – в Государственном музее А. С. Пушкина в Москве. В этом розановском фонде хранится несколько работ Семенова с дарственными надписями[1110]. На оттиске статьи 1935 года «К вопросу о мировых мотивах в фольклоре ингушей и чеченцев» читаем: «Глубокоуважаемому / Ивану Никаноровичу Розанову / от автора. / 20–XI–<19>36»[1111]; на оттиске другой статьи, изданной в 1928 году, «Ингушская и чеченская народная словесность» – аналогично: «Глубокоуважаемому / Ивану Никаноровичу / Розанову / от автора. / 1929 г.»[1112]. И третий оттиск еще более ранней работы Семенова 1924 года «К пребыванию М. Ю. Лермонтова на Кавказе в 1840 г. (по архивным материалам)» с той же лаконичной дарственной: «Глубокоуважаемому / Ивану Никаноровичу / Розанову / от автора. / 1929 г.»[1113]. Две дарственные датированы 1929 годом, но знакомство их состоялось пятью годами ранее, как раз когда эта семеновская статья о Лермонтове была опубликована, – в 1924 году.

О годе и месте знакомства мы узнаем из семеновских писем 1953 года. Занявшись писанием воспоминаний, Розанов задался вопросами и о времени их с Семеновым первой встречи, и о семеновских собственных воспоминаниях о Харьковском университете, с которым был связан старший брат Розанова, Матвей Никанорович, и куда в 1908 году поступил учиться после Владикавказского реального училища Семенов. 3 ноября 1953 года Семенов писал Розанову: «Вы упомянули, что пишете воспоминания, назвали имена Ключевского, Кирпичникова, Алексея Веселовского. Я знал их лишь по книгам, так как учился в другом университете – в Харьковском. Моими ближайшими учителями были – Н. Ф. Сумцов, С. В. Соловьев, А. П. Кадлубовский, Д. И. Багалей, В. П. Безескул и некоторые другие. К сожалению, одни из них скончались еще в то время, когда я был студентом (С. В. Соловьев[1114], М. Г. Халанский…), с другими я расстался, хотя и поддерживал переписку (с Н. Ф. Сумцовым, В. П. Безескулом). Из прежних питомцев нашего университета теперь здравствует А. И. Белецкий. С Вами лично познакомился в 1924 г., в Доме ученых»[1115]. Отвечая на розановские расспросы, Семенов пояснял 14 ноября 1953 г.: «В Харьковском университете я, будучи студентом, уже не застал профессоров Кирпичникова и Овсянико-Куликовского; ничего интересного из рассказов современников о них я не слышал. Зато была жива память о Потебне[1116]; о нем профессора языка и литературы постоянно говорили и в беседах и в лекциях. Он как будто бы и не покидал университета. Вспоминая о тех годах, упомяну, что мне пришлось присутствовать на защите докторских диссертаций – Н. И. Замотина, Де-Ла-Барта и М. Н. Розанова. Все это было чрезвычайно интересно и значительно»[1117]. О присутствии на защите М. Н. Розанова Семенов упоминал и раньше, в письме от 31 октября 1936 года, в связи со смертью ученого: «Из газет узнал о кончине Вашего брата. Выражаю глубокое и искреннее соболезнование. Я не имел случая познакомиться с Матвеем Никаноровичем, но всегда живо интересовался его трудами; будучи студентом, имел удовольствие присутствовать на защите его докторской диссертации[1118]. Смерть его – очень большая утрата для нашей науки»[1119].