Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Полтора года тому назад В. Ирецкий выпустил свой роман «Наследники», несколько громоздкий и сложный. В нем автор развернул грандиозную идею, захватившую ряд поколений, переходящую от отцов к детям, – обширный план, заканчивающийся катастрофой. Ирецкий дорожит всегда замыслом больше, чем формой. И сейчас для него идея романа имеет большее значение, чем ее облачения, приемы ее раскрытия[1206]. Между тем романом и этим – «Холодный уголь» – нет ничего общего. <…> «Холодный уголь» – наш вчерашний день, Россия первых лет нашего века, 900‐е годы, первая революция, ущербление морали, распад семьи, впервые остро поставленный вопрос о русском интеллигенте. Ирецкий заинтересован, однако, не столько общественной ролью этого интеллигента, сколько его психологией, его умственными увлечениями, его моральной зыбкостью.

В романе центральное лицо – земский врач, выбранный потом в Госуд<арственную> Думу. <…> Беседуют, спорят, размышляют о человеке, а не о деятеле, в частности, о русском человеке, еще более точно – о петербургском человеке. Смысл романа можно передать даже коротко: пока Куницын был провинциалом, работал земским врачом – все в его жизни шло нормально и гладко. Потряс и разрушил и его, и семейный уклад Петербург. Сначала туда уехала с любовником жена, потом вызвала его самого, и Петербург его опалил, заразил своими недугами, преобразил все настроения, научил компромиссам.

<…> Во всем виноват Петербург. И эпиграф книги – «холодный уголь не греет, а марает» – говорит тоже о Петербурге. Прежний приятель Куницына формулирует разницу между провинцией и Петербургом: «Там мечутся радостные пророки, тут прохлаждаются безрадостные циники». По словам этого Скроботова, петербуржец всегда лжет, всегда лицемерен, похож на развратную гувернантку, предающуюся «гаденьким порокам», но поучающую своих воспитанников добродетели, послушанию и сдержанности[1207].

«Холодный уголь» был выпущен берлинским издательством «Петрополис», одним из учредителей которого был экономист Абрам Каган (1889–1983), также высланный в Германию осенью 1922 года[1208]. С этим издательством Ирецкий сотрудничал еще в Петрограде, о чем рассказал в воспоминаниях о Николае Гумилеве, написанных к 10-летию расстрела поэта: