Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Окуджава, насколько нам известно, нигде не упоминает, что о беседе в секретариате передало «закордонное» радио. Если Гладков при этом неуверенно упоминает лондонскую станцию, то Быков без сомнения называет «Немецкую волну». Требование к провинившимся о неразглашении внутренних разборок было традиционным для СП, а тут – о внутренних делах писателей на следующий день вещают «вражьи голоса»! И такое, кстати, происходит уже не впервые. Забегая чуть вперед, скажем, что Ильину по его кагебешным каналам, возможно, доложили и о неких не учтенных нами западных газетно-журнальных публикациях об этом же факте.

Тем временем 30 марта в ЦДЛ заседает партийное бюро поэтической секции (в те времена это низший партийный орган, выбираемый «для ведения текущей работы» и подотчетный парткому МО СП). Поэт А. Жигулин, будучи членом этого бюро, вечером фиксирует в дневнике его повестку:

Разговор о Булате Окуджаве. Его часто печатает антисоветский ж. «Грани», а в 1970 г. в белогв. изд-ве «Посев» вышел его двухтомник. Булата самого не было. Решили вызвать его для беседы. Я говорил, что не вижу криминала – ведь Булат сам не посылал эти произведения[1473].

Стоит сказать, что общее собрание Жигулин пропустил, пролежав с приступом. Но о «сгущающихся тучах» над Окуджавой знал уже за несколько дней до заседания: из телефонных разговоров с коллегами по бюро – сначала от Б. Слуцкого (24 марта), а затем от В. Савельева (25-го), бюро тогда возглавлявшего.

По-видимому, от «первички» требовалась какая-то реакция; точнее – реакция определенного рода. И решение партбюро должно было исполняться: Окуджаву не могли не вызвать на следующее его заседание. Но тут дело застопорилось, о чем читаем опять же у Жигулина:

13 апреля 1972 года, четверг. ЦДЛ. Партбюро поэтов. Разбор дела Булата Окуджавы. «Дело» старое и по существу законченное – последняя публикация в «Посеве» была два с половиной года назад. Меры по всем «прегрешениям» Булата в свое время принимались. Но по чьей-то директиве все было собрано снова для нового разбора. Не буду описывать подробности. Вероятно, сохранится протокол (хотя в нем записано не все). Заседали более трех часов. На голосование было поставлено два предложения: 1) Обязать Булата выступить с отповедью издательству «Посев» в печати. Внес это предложение В. Гришаев. За него проголосовали также Д. Паттерсон, И. Лашков, И. Борисов, В. Савельев. 2) Второе предложение Б. Слуцкого: Булату выступить не в печати, а на общем партсобрании. За это предложение проголосовали кроме Б. Слуцкого я, А. Балин, Н. Григорьева, Н. Флёров. Голоса разделились поровну: 5 на 5. Тупик. После долгих споров было принято мое компромиссное предложение: обязать Булата выступить с осуждением изд-ва либо на общем партсобрании, либо в печати. К нам, сторонникам партсобрания, присоединился В. Савельев, и предложение было принято 6 против 4. Вл. Разумневич был очень недоволен. Очень доволен Булат – он ни за что не хочет выступать с письмом в печати.