Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции

В последнее десятилетие царствование Александра I по всей Российской империи возникло много подобных подпольных групп с оппозиционными политическими целями. После смерти Александра в 1825 г. два таких общества в России и на Украине предприняли попытку государственного переворота, который вошел в историю как восстание декабристов. Что касается обществ «Филоматы» и «Филареты», то их деятельность оказалась предметом тщательного внимания царского правительства уже двумя годами ранее, во время карательных операций против польских националистов486. Власти не смогли убедительно доказать, что два клуба имели четкие политические цели, однако выслали 20 наиболее активных их членов, включая Ковалевского и Мицкевича, в другие регионы империи. Шестеро были высланы в Казань, где Ковалевскому и двоим его друзьям было предписано изучать в университете восточные языки487. Это был неуклюжий способ увеличить скромную численность студентов Эрдмана, но теперь, по крайней мере, у немецкого профессора было трое студентов, понимавших его лекции на латыни.

Ковалевский в полной мере извлек пользу из своих новых, пусть и вынужденных занятий. Он с тем же успехом осваивал арабский и татарский языки, с каким ранее изучил древнегреческий. При всей своей страсти к эпохи античности ссыльный польский студент разделил интерес казанских ученых к монгольским и тюркским корням данной территории. Его очаровала антология рассказов о Чингисхане и Тамерлане, которую ему поручил составить преподаватель татарского языка Ибрагим Хальфин, и он с готовностью отправился осматривать руины древнего Булгара, находящиеся неподалеку от Казани. Ковалевский позднее вспоминал, что «история Казанского ханства являлась целью моей работы» в первые три года учебы в университете488.

Когда Лобачевский спросил Ковалевского, готов ли тот провести несколько лет в Сибири, чтобы выучить монгольский язык, а затем, возможно, получить кафедру по этому предмету, тот не подпрыгнул от радости. Тогда, как и сейчас, восточные районы империи воспринимались как конец мира: удаленная, пустынная, ледяная тюрьма для преступников и политически нежелательных лиц. Он спрашивал совета у многих, в том числе у своих соотечественников Мицкевича и Осипа Сенковского, и все в один голос рекомендовали ему принять это предложение. В результате весной 1828 г. бывший студент-классик отправился в длительное путешествие вместе с Александром Поповым – еще одним студентом, несколькими годами его младше. И снова Ковалевский видел прежде всего позитивные стороны в сложившейся нелегкой ситуации. Пересекая Уральские горы в начале июня, в одном из писем он ликовал: «Переезд через Урал дает невиданные чувства. На самой высокой горе я стряхнул европейскую пыль с ботинок. Прощайте. Я в Азии!.. Какой-то новый воздух дунул мне в лицо»489.

Конечной целью путешествия для обоих служил Иркутск. Там основам литературного монгольского языка их должен был обучить Александр Игумнов, хорошо освоивший язык правительственный чиновник. Обучение подкреплялось практическими занятиями – общением с местным населением в ходе длительных поездок с остановками в окрестностях Иркутска и по более удаленным местам. Эрдман и один из его коллег дали студентам подробные инструкции изучить малоисследованные земли, которые будут служить им домом на протяжении трех лет, – их историю, географию, верования, этнографию, статистику, народную медицину и экономику. Короче говоря, они должны были докладывать обо «всем, важном или неважном», что попадется им на глаза490. При этом им было выделено щедрое финансирование на покупку книг и рукописей для университетской библиотеки.

Ковалевский и Попов послушно выполняли указания своих наставников, быстро осваивали монгольский язык и его более разговорный бурятский вариант. Ковалевский даже доехал до монгольской столицы Урга (ныне Улан-Батор), где познакомился с Хамбо-ламой, главой буддистской традиции Гелугпа, распространенной в Бурятии. Тот пригласил Ковалевского провести некоторое время в его резиденции – Гусиноозерском дацане. Этот визит, в ходе которого Ковалевскому разрешили наблюдать за ритуалами, беседовать с монахами, изучить обширную коллекцию религиозных текстов, породил интерес к буддизму, который ученый сохранил на всю жизнь. Ковалевскому также выпала большая удача оказаться в Иркутске в тот момент, когда через город проезжали члены одиннадцатой Русской духовной миссии в Пекине, которым предстояло 10 лет провести в столице китайской империи. Он ухватился за редкую возможность добраться до Пекина, где провел целый год, совершенствуясь в монгольском языке, а также приобретая знания в маньчжурском, китайском и тибетском491. Вернувшись в Восточную Сибирь, трудолюбивый студент даже нашел время для основания в приграничном Троицкосавске492 местной русско-монгольской школы для детей бурятских казаков и чиновников.