Русский романтизм

героини дышет „отдыхом любви" (стр. 245), „торжеством кра-

соты, успокоенной счастьем" (стр. 295), „избыток счастья

утомлял и как бы надломлял ее слегка" (стр. 253).

Та -же фразеология у Тургенева, когда говорит он о Варе

(„Андрей Колосов"): „все лицо ее дышало восторженной пре-

данностью, усталостью от избытка блаженства" (стр. 17);

1361

об Ольге („Мой сосед Радилов"): у нее выражение лица,

будто она „отдыхает от большого счастья или большой тре-

воги".

Но рассказчик далеко не только наблюдатель; он востор-

женно преклоняется перед красотой героини; он завидует

счастью незнакомца, и портреты действующих лиц эмоциональны.

Лиризм их—в восклицаниях и в эмоциональных повторениях.

„Боже мой, как великолепно блеснули в его (месяца) сияньи ее большие

темные глаза, какой тяжелой волной упали ее полураспущенные черные

волосы на приподнятое круглое плечо! С .с о л ь к о было стыдливой неги

в мягком склонении ее стана, сколько ласки в ее голосе... (стр. 243)..

Как она была хороша! Как очаровательно несся..." (стр. 252).

Лиризм не только в этих восклицаниях, он—во всем слоге,

эмоционально окрашенном и выражающем настроение рассказ-

чика; таковы эпитеты—„очаровательно несся ее образ", „вели-

колепно блеснули", „она была хороша", или эпитет „злодей"

в применении к незнакомцу—„он любовался ею, злодей"...

Любовный сюжет рассказа, как мы видели,

Тема страсти дан . CBepHyTOg форме — сжат до нескольких

эмоционально-психологических портретов действующих лиц.

Самая же тема страсти, входящая как главный мотив в сюжет-

ное действие, слагается из трех изобразительных моментов:

ночь, пение и страсть—вот та триада, которая кладется Тур-

геневым в основу развития темы страсти '). С описания

южной итальянской ночи и страстного призывного пения начи-

нается повествование о любви незнакомки. Ночной сад, пение

предшествуют снова изображению ее в разгаре любви во время

второй встречи. Эта цепь из трех мотивов: ночь, пение

и страсть, после „Трех встреч", где она явилась впервые, вой-

дет в „Постоялый двор" (стр. 314), как завязка, в „Переписку"

(стр. 120—121), в „Фауста" (стр. 213), в „Призраки", как

момент статический, характеризующий переживания героев;

ляжет в основу развязки „Вечера в Сорренто" (стр. 275)

и дойдет до одного из последних произведений — „Песнь торже-

ствующей любви", где явится одним из главных двигателей

действия.

яП ййчвж Ночные пейзажи „Трех встреч" не просто

декоративно-символизирующии фон; они суще-

ственно-необходимый элемент в композиции страсти. Ночь